Шрифт:
– Вы хотите сказать, что я веду следствие незаконно?
– Именно противозаконно. И если у этой семьи есть хороший адвокат, он сможет сделать вам большие неприятности. Самоуправство, злоупотребление, даже попытка вымогательства.
– Да, что вы? Хотя сегодня, конечно, с нашим–то либерализмом…
– И хорошо, что так. Законность должна преобладать.
– Но не для преступников.
– Для всех. Иначе руби головы неверным. Не этого же вы хотите.
– Семантика, Юрий Иванович. Всё дело в определении кого назвать неверным, а кого предателем.
– Мы с вами соскальзываем на политику.
– А почему бы не поговорить и о политике? Сегодня у нас свобода. Правительство избранное, парламент избранный, пресса свободная, язык и то свободный, открытый для всякой грязи! Вон как русский язык испоганили. Драйвер, шейкер, тостер, финишно, секонд хенд, тьфу! А эти провайдер, продюсер, ноутбук?
– Да всегда такое было.
– При советской власти больше заботились о чистоте русской речи.
– А вы, Андрей Степанович, разве не пользуетесь иностранными словами в вашей собственной речи?
– Да нет. Стараюсь избегать.
– А газетой не пользуетесь? Митинги не посещаете? Жюри не видели? Штраф не платили? А лифтом не пользуетесь? Или называете его самоподымалщик? А футбол вы любите?
– Ну, разумеется. «Зенит» моя команда!
– Ну, так оба эти слова, и футбол и «Зенит», иностранные, Андрей Степанович.
– Ну, эти слова спокон веков в русском. А вы, я вижу, Юрий Иванович, лингвист! Ужасно интересно с вами, ужасно!
– Да какой там лингвист, просто любознательный человек.
– Ну и отлично. Значит, говорите, нет у меня юридической основы для начала уголовного дела? А нюху своему, интуиции своей, вы верите? Без этого в нашей специальности никак нельзя.
– Без фактов нельзя. Без неопровержимых улик нельзя. А нюх дело не надежное. Он ведь и обмануть может, особенно если нос заложен.
– А вы шутник, Юрий Иванович!
– А вот сохранение здорового общества зависит от соблюдения основ законности. Это я уже без шуток вам говорю, Андрей Степанович.
– Спасибо вам за урок демократии, Юрий Иванович. Доброй вам ночи.
– И вам, всего наилучшего.
Они распрощались у дверей. На улице полицейский следователь снова обернулся на окна квартиры во втором этаже и снова обратил внимание на вывеску «Филин» в первом.
– А он не прост этот Филин Иванович.
19
Генрих Львович снял теплое пальто с бобровым воротником и повесил на вешалке в прихожей квартиры сестры. Анна Львовна поставила перед ним домашние тапочки и он переобулся.
– Проходи, Генрих, мы ждали тебя с ужином. Григорий угощай гостя,– обратилась Анна Львовна к мужу.
Инженер Озеров Григорий Павлович , муж Анны Львовны, был весьма представительным мужчиной, с густой русой шевелюрой и холеным лицом. Он говорил баритоном, красиво выговаривая каждое слово, точно диктор на радио.
– Так что ж тут угощать, чай не чужой, Генрих, дай я тебе нашей наливочки вишневой налью. Прелесть, собственного изготовления. И вот салатик бери…
– Ну, за успех мероприятия!
– Какого?
– Ну, этого… с наследством…
– Да, ситуация пиковая. Аня, почему ты так на Артура бочку катишь? – обратился к ней брат.
– Мне кажется, он что–то знает и скрывает.
– Неужели ты думаешь, что он мог…
– Нет. Не он убил.
– Ты сказала, УБИЛ? Аня? Ты подозреваешь кого–то? – встрепенулся Григорий Павлович.
– Послушайте, я ничего не знаю, кроме того, что наш отец действительно жил двойной жизнью. Для чего это ему было надо и почему, я не могу понять, но то, что он мог позволить себе любые условия бытия я знаю однозначно.
– Положим, что мог, но для чего скрывать от нас и всего мира своё здоровье, свою силу, свою значимость, наконец! Ведь он же слыл за лучшего эксперта по алмазам и другим драгоценным камням. И всё это официально! – Генрих Львович от переполнявших его переживаний взмахнул рукою и сбил хрустальную рюмку с густой вишневой наливкой. Она потекла по белой скатерти, точно густая кровь.
– Кровь… течет словно кровь… Прости Аня! – Генрих очень разволновался.
– Ну, ну, Генрих, надеюсь, ты далек от всяких суеверий и мистики,– подбодрил его Григорий Павлович.
Он поднялся, принес из кухни салфетки и промокнул скатерть. Потом сел и снова налил всем.
– Я другого не понимаю, дорогие мои,– продолжил он, после выпитой рюмки,– на каком юридическом основании этот следователь начал расследование? Вы что пожаловались в полицию?
– Нет, только уведомили, как и полагается.