Шрифт:
Но в письмах всего не скажешь, потому назревает необходимость встретиться с глазу на глаз. В августе 1947 года Миндсенти заявляет о своем желании поехать в Канаду, где должно было произойти торжественное празднество в честь девы Марии. Кардинал выезжает за океан, однако его архикатолическое сердце полонила не столько дева Мария, сколько вдова экс-императора Австрии и экс-короля Венгрии — Зета. Он сходится с тогдашним духовником Карла Габсбурга, нью-йоркским священником Палом Жамбоки, и тот устраивает ему встречу с честолюбивой Зетой. Длительная беседа закончилась обоюдным благословением.
Затем наступила пора встретиться и с ее сыном Отто.
Двадцатого июля Миндсенти инкогнито прилетает в Чикаго. На аэродроме его ожидает машина чикагского епископа. На другой день гостеприимный епископ везет кардинала далеко за город в один из живописных монастырей, за стенами которого его ждет Отто Габсбург.
После горячих приветствий разговор приобретает деловой характер. Ссылаясь на информации из «богоугодных источников», Отто заверяет кардинала, что обострение отношений между великими державами вскоре приведет к войне и что после войны ответственные круги США с радостью будут приветствовать восстановление габсбургской монархии. Между Отто и Миндеенти нет ни малейшего расхождения во взглядах: война, только война решает их планы.
Миндсенти докладывает Габсбургу о своих «достижениях». С целью объединения монархических сил Венгрии он решил превратить «Католический народный союз» в массовую монархическую организацию. Кроме того, он успел уже организовать законспирированные легимитистские группы, которые действуют внутри различных партий. Архиепископ Эстергомский заверяет Габсбурга, что «легимитисты в Венгрии будут объединять и организовывать, пока не достигнут своей цели...».
Кардинал растроганно прощается, Габсбург желает ему успеха. Миндсенти спешит, ему предстоят еще два не менее важных разговора. Он отчитывается перед кардиналом Спеллманом о результатах беседы с Отто Габсбургом. Тот внимательно выслушивает его, одобряет тактику архиепископа, обещает всестороннюю помощь и озабоченно высказывает свое опасение, чтобы нелегальная деятельность не причинила архиепископу вреда. Но тот успокаивает Спеллмана: ведь вскоре начнется война, а до этого времени венгерское правительство не осмелится поднять руку на его преосвященство примаса.
Накануне отъезда из Нью-Йорка Миндсенти встречается с эмигрантом-фашистом Тибором Энгардтом и поручает ему объединить американских венгров вокруг особы Габсбурга. Энгардт оживленно поддакивает. Он также легимитист и уже немало сделал для обновления венгерской монархии. Он хвалится своими связями и влияниями, с гордостью рассказывает о своем близком знакомстве с шефом Федерального бюро расследования Эдгаром Гувером, намекает на свое сотрудничество с известным агентом Гувера и ватиканской разведки миссис Бреди и, наконец, детально информирует кардинала о работе бывшего посла Салаши при Ватикане, прелата Ференца Люттора, который из венгерских фашистских беглецов типа Сандера Пиппера сумел организовать в Буэнос-Айресе сильную активную монархическую группу, которая делает большие услуги американской разведке и контрразведке.
И вот Миндсенти снова на венгерской земле. Он очарован всем, что слышал и видел за океаном, он делится своими наблюдениями и переживаниями с друзьями. Наслушавшись кардинальских сообщений, монархистский деятель Баранян готовит проект мероприятий, направленных на восстановление монархии, и даже составляет список министров, которые засядут в правительстве после обещанной кардиналом оккупации Венгрии англо- американцами... Архиепископ торжественно утверждает этот проект будущего кабинета.
Сам он тоже пишет прожекты. В найденной среди его секретных бумаг папке «Земельная реформа» он рисует картину будущей монархической Венгрии, точнее говоря, венгерского села. Он предлагает отобрать у крестьян землю и отдать ее кулакам и помещикам, собственникам двухсот — пятисот хольдов...
Занятый мероприятиями, направленными на ускорение войны и восстановление монархии, Миндсенти находит еще время для спекуляции валютой и для шпионажа. Информации принимает от него сам посланник США в Будапеште Артур Шенфельд, который отсылает копии кардинальских писем прямо в Вашингтон, в государственный департамент. Об этом мистер Шенфельд довольно откровенно заявляет в своем письме от 27 декабря 1946 года, переданном тайным путем кардиналу:
«Я подтверждаю получение вашего письма от 16 декабря, в котором вы излагаете ваши общие наблюдения политического характера относительно Венгрии и ее теперешнего положения. Копии этих писем были посланы в государственный департамент... Мне хотелось бы, пользуясь случаем, заверить ваше преосвященство, что я и впредь с радостью буду принимать ваши замечания по всем вопросам, на которые вы захотели бы обратить мое внимание».
Чем дальше, Миндсенти теряет терпение: он нажимает на американского посланника, требуя ускорить войну путем непосредственного вмешательства США во внутренние дела Венгрии.
Когда венгерское правительство обратилось в Вашингтон с просьбой вернуть Венгрии украденную гитлеровцами историческую ценность — корону святого Стефана, Миндсенти пишет письмо новому посланнику США в Будапеште Чепину:
«Моя просьба к вам — позаботиться о своевременном распоряжении вашего высокого правительства, чтобы армия отправила и передала святую корону на сохранение его преосвященству — папе римскому, предшественник которого в 1000 году подарил корону святому Стефану. Это особенно важно, ибо заботы о ее выдаче и наступлении (Миндсенти имеет в виду будущее наступление американцев на... Будапешт.— Я. Г.) могли бы катастрофично повлиять на судьбу святой короны».