В.: Это скорее что-то психологическое… У.Г.: Скорее психологическое. Итак, нам нужно пересмотреть все наши идеи по поводу секса. Мы придаем сексу огромное значение, и потому отказ от него становится таким наваждением для людей. В Индии даже отошли от этого отказа и создали то, что называется тантрическим сексом. Это должно быть высшим наслаждением, которое только мог испытать человек. Секс посредством тантры считается наивысшим. По этой причине в Бразилии и, вероятно, в каких-то еще странах создали это совокупление мужского и женского органов. У нас в Индии есть весь этот вздор – храмы… и потом храм быка, символ возмужалости. Всему этому поклонялись и восторгались этим. Это другая крайность [отказа от секса]: потворство сексу стало духовным поиском. Они говорили о достижении духовных целей, просветления, или что там еще у вас есть, и называли это тантрическим сексом. Будь то обычный секс, или тантрический секс, или секс с проституткой, все это одно и то же.

В.: Но я могу понять, почему людей интересует секс как средство достижения так называемой духовности. Потому что в момент глубокой сексуальной вовлеченности, или оргазма, у людей возникает чувство, что они уже не здесь… У.Г.: Это чувство весьма и весьма преходяще.

В.: Оно длится лишь долю секунды. У.Г.: Даже не долю секунды. Даже там разделения не может не быть. Даже в глубоком горе у тебя появляется ощущение, что тебя там нет. Что происходит, если тело испытывает невыносимую боль? Ты теряешь сознание. И тогда у тела появляется возможность заняться этой болью. Если оно не справляется, ты умираешь.

В.: Вы имеете в виду, что в момент оргазма, который длится лишь долю секунды, личность присутствует там? У.Г.: Факт в том, что личность в большой степени присутствует там даже в момент пикового сексуального переживания. Это переживание уже зафиксировано твоей памятью. Иначе ты никак не можешь испытать его как пиковый момент. Если бы этот пиковый момент оставался просто пиковым моментом, это был бы конец секса; это был бы конец всего.

В.: Ты помнишь, что был пиковый момент, но не можешь вспомнить, какое именно это было чувство? У.Г.: Это не важно. Тот факт, что ты помнишь это как пиковый момент и хочешь повторять его снова и снова, подразумевает, что он уже стал частью твоей структуры переживаний. Ты всегда желаешь его и к тому же хочешь растягивать его на все более длительное время. Это одна из самых больших глупостей. Я где-то читал, что когда-то давно истязали женщину, добиваясь, чтобы у нее был непрерывный оргазм в течение, не знаю, получаса или часа. Зачем подвергать ее такой муке? Для чего? Что этим докажешь? Это идея фикс и для людей здесь, на Западе. Они хотят, чтобы это длилось дольше. Но это всего лишь доля секунды, будь то у мужчин или у женщин. Ты врач. Ты, вероятно, знаешь намного больше меня. Но я считаю, что растягивание оргазма дольше его естественной продолжительности ничем не оправдано. Это стало наваждением для некоторых людей, и если они не испытывают этого, половой акт кажется им неудавшимся.

В.: Это тоже становится зависимостью?

У.Г.: Подобной любой другой зависимости. Я сам наблюдал все эти вещи. Я узнал о них не понаслышке. Я видел, как они происходят в моей собственной жизни. Я рассказывал о них моей жене. Каждый раз, когда она говорила о любви, я спрашивал ее, что это за ерунда. Единственной основой наших отношений был секс.

Двадцать пять лет я отказывался от секса, преследуя духовные цели. Потом я вдруг осознал: «Послушай, это смешно. Воздержание не имеет к этому никакого отношения. У меня бывают поллюции. Секс кипит внутри меня. Какого черта я отказываюсь от секса? Какого черта я мучаю себя?» Я спросил моего учителя: «Вы уверены, что у Вас никогда не бывает поллюций?» Он покраснел. У него не хватило смелости признаться мне.

В.: А Вы можете мне сказать, были они у Вас? У.Г.: О да. Но это не значило, что я перешел к другой крайности и стал развратничать направо и налево. Меня окружали самые красивые девушки из Голландии, Америки, отовсюду. Мне не нужно было даже просить об этом. Но опять же я чувствовал, что так мне не понять проблему секса. Отношения с моей женой были единственной связью тогда. Она понимала мое отношение к сексу, но у нее все же были какие-то [свои] идеи о любви. Она всегда спрашивала меня: «Тебя здесь окружают самые красивые женщины. Ты очень красивый мужчина во всех отношениях. Почему ты не занимаешься сексом с ними? У тебя проблема вины или верности?» Я ей говорил: «На самом деле, если с моей стороны произойдет измена, то все переменится». Я предупреждал ее: «Не говори обо всей этой ерунде. Это не более чем предмет для разговора». Не то чтобы это была какая-то моральная или этическая проблема. Я хотел разобраться с сексом и я осознал, что на самом деле я использовал жену ради своего удовольствия.

В.: И Вы могли открыто говорить об этом? У.Г.: Да, мы всегда это обсуждали.

В.: Любви не было? У.Г.: Нет. И все же она была самой прекрасной женщиной, на которой я только мог бы быть женат.

В.: То есть Вы говорили: «Меня интересует только секс»? У.Г.: Она тоже понимала, что большего не было. Но единственная проблема, что у нас была, касалась детей. Она хотела больше детей, из-за ее генов. Моя жена была плодом двадцать первой беременности своей матери.

В.: Двадцать первой? У.Г.: Да. Так что желание иметь больше детей было генетической проблемой. Это было настоящей проблемой между нами. Мы даже хотели встретиться с Мэри Стоупс в Лондоне. Ты, может быть, слышал о ней.

В.: Чтобы решить это?.. У.Г.: Чтобы разобраться. Моя жена была также против противозачаточных и тому подобных средств. Она мне говорила, что если дольше выкармливать ребенка грудью, то можно оттянуть беременность. Всякие странные идеи! Она не была готова пойти к врачу и сделать аборт. Но однажды она все-таки сделала аборт, когда мы не захотели иметь больше детей.

Кроме всего этого, у меня все же произошла случайная связь. Не с дешевой девочкой по вызову или проституткой. Это была одна из самых богатых женщин в округе. И это положило конец всему. После этого секса больше не было. Ты будешь удивлен.

В.: Это произошло, когда Вы все еще поддерживали отношения с женой? У.Г.: Да.

В.: Этот роман все разрушил! У.Г.: Это просто случилось со мной. Я случайно оказался у этой женщины. Я не хочу вдаваться во все эти грязные подробности. Это было тридцать три года назад. Все кончилось! Это был конец моему сексу. Я почувствовал, что использую эту женщину для своего удовольствия. Это была не этическая проблема. Тот факт, что я использовал эту женщину, сильно потряс меня. Я сказал себе: «Она, возможно, и добровольная жертва, добровольный партнер во всей этой игре, но я больше не могу этого делать». Это был конец всему и это создало проблему и для моей жены, не в том смысле, что она оттолкнула меня, а в том смысле, что я отказался также от секса с ней.