Шрифт:
Неизвестно. А тренаж упростит вопрос.
Ну. а я им говорю - вы и мне налейте.
Я отраву русскую глотаю тридцать лет,
Скажем, после мышьяка могу играть на флейте,
ну, а после стронция я люблю балет.
Я налил им чистенькой, они мне - хлорофоса.
Обменялись радостью. Тронуло до вен.
Лишь бы только не было у меня поноса.
Этот самый хлорофос слабит, как пурген.
Я спросил филологов о приватизации,
мол, на что рассчитывать может гражданин?
– При опускании бачка - на шум канализации,
и на то, что Маяковский вынул из штанин.
Так они ответили, эти слововеды,
словоблюды пьяные - в мозгах хлорофос.
– Демократам - говорят - не видать победы.
Потому что демократ - тот же кровосос.
Тут уж я не вытерпел - речи ваши низкие
против эволюции и прогресса, блин!
Это вам напукали бабки большевистские.
А они мне говорят - пейте, гражданин!
Я из благодарности рассупонил хавало,
затянул тихонечко гимн эсэсэсэр.
Мне подпели членики Партии Бухаловой.
И слушал нас своей спиной милиционер.
Тут подсел к нам дяденька, социолог признанный.
– Объясните, говорю, Русский нам Вопрос.
Он ответил - это, брат, истина капризная,
Ну тогда, я говорю, пошел-ка ты в Форос!
Тут он взъерепенился и прочел нам лекцию
про соборность русскую, про народовол.
Мол, класс номенклатурщиков потерял эрекцию,
потерял поллюцию старый комсомол.
Все вдруг стали русскими националистами,
двинули в политику доцент и пахан.
Это все описано еще евангелистами.
Да и в ветхой Библии был товарищ Хам.
Это имя общее для борцов за общее.
Тут его я перебил - Это ты даешь!
Вон буржуи русские наше тело тощее
гложут с демократами, аки злая вошь.
Это верно, - он сказал. И мы за это выпили.
А вообще, я резюме предлагаю Вам.
Есть болезнь телесная под названьем сифилис,
и болезнь духовная - по названью Хам.
За границей этого - видимо-невидимо!
Столько Хамов на Земле - не хватает слез!
А в России - больше всех. Что весьма обидно.
В этом заключается Русский наш Вопрос.
Кто в хамунистической состояли партии,
все при власти нынешней - в партии Хапок.
А народ в прострации, в коме и в апатии.
Только толстошеий - хапнул, кто что смог.
Так за разговорами мы три литра выпили,
с чего - не поняли, но шибало в нос.
За Россию чокались, чтоб спаслась от гибели,
и конечно, с гордостью за Родной Вопрос.
Ну, давай, открывай,
и налей - не жалей,
чтоб было все,
как у людей.
1991-93
ОЩУЩЕНИЕ СЕРОГО
Какой кромешною дорогой
мы шли из абсолютной лжи
к Свободе горькой и убогой
и к Правде, купленной за жизнь!
Я пью Свободу, словно водку,
дурею, плачу, матерюсь...
С ноги несбитую колодку
тащу по кочкам через Русь.
И подражая власть имущим,
тщеславной жадностью влеком,
летаю в западные кущи
голодным, нудным простаком.
И в страхе вижу, как Свобода
печет из хлеба русских нив
чудовищ нового народа,
сны разума заполонив.
И снова смуты перманентны,
и власть ворует, пьет и врет...
И снова мы интеллигентны,
и не за нас опять народ.
Живем и прячемся от свету
к стихам и к музыке глухи..
Так трудно написать поэту
простые, ясные стихи.
Мудрим и маемся от дури,
полубезумен разговор...
И вновь со дна житейской бури
всплывает самый мелкий сор.
И нет признания таланту,