Он бормочет нечто напоминающее:

— Это не одно и то же.

Я немного съезжаю на кровати. Укладываю голову на подушку.

— Не будь лицемером.

Я чувствую себе клоуном в одежде слишком большого размера. На мне чужая майка.

Чужие пижамные штаны. Чужие тапочки. Кенджи говорит, что им пришлось уничтожить всю одежду, и из моей вещевой сумки тоже, так что сейчас я понятия не имею, чья одежда на мне надета. Я практически тону в ней.

Я пытаюсь завязать узел из лишней ткани, но Кенджи останавливает меня:

— Ты испортишь мою рубашку, — жалуется он.

Я опускаю руки:

— Ты дал мне свою одежду?

— Ну, а чего ты ожидала? У нас просто так тут платья не валяются. — Он смотрит на меня так, словно я должна быть благодарна ему за то, что он соблаговолил поделиться со мной одеждой.

Ладно. Это все же лучше, чем быть голой.

— Так кто же этот Касл?

— Он отвечает за все, — говорит мне Кенджи. — Он — глава всего движения.

Я навострила уши.

— Движения?

Уинстон вздыхает. Он, кажется, встревожен. Я удивляюсь почему.

— Если Кенджи еще не рассказал тебе этого, то тебе следует подождать, пока Касл сам тебе все расскажет. Потерпи. Обещаю, мы ответим на твои вопросы.

— Но что насчет Адама? И где Джеймс…

— Вау. — Уинстон проводит рукой по волосам. — Ты просто так не сдашься, не так ли?

— Он в порядке, Джульетта, — вмешивается Кенджи. — Ему требуется немного больше времени для восстановления. Ты должна начать доверять нам. Никто здесь не собирается причинить вред тебе, или Адаму, или Джеймсу. С ними все в порядке. Они в порядке.

Но я не знаю, достаточно ли хорошо это «в порядке».

Мы проходим сквозь целый подземный город, коридоры и проходы, гладкие каменные полы меж грубых нешлифованных стен. Каждые несколько метров идут круглые отверстия, пробуренные в земле и светящиеся искусственным светом. Я замечаю компьютеры и кучу других гаджетов и даже не узнаю некоторые из них. Где-то приоткрыты двери, и видно комнаты, наполненные лишь технологическим оборудованием.

— Откуда вы берете электроэнергию, необходимую для запуска? — Я более внимательно изучаю аппараты, мерцающие экраны, слышу безошибочное жужжание сотен компьютеров, расставленных по этому подземному миру.

Кенджи дергает меня за прядь волос. Я оборачиваюсь.

— Мы его крадем, — ухмыляется он. Кивает на узкий проход. — Сюда.

Люди, как молодые, так и старые, самых разных внешностей и национальностей перемещаются из комнаты в комнату, по различным залам. Многие из них смотрят на нас, другие слишком заняты, чтобы заметить нас. Некоторые одеты так же, как те, которые прибежали к нашей машине прошлой ночью. Это странного рода форма. И она кажется ненужной.

— Так… здесь все так одеваются? — шепчу я, как можно незаметней указывая на проходящих мимо незнакомцев.

Кенджи чешет голову. Обдумывает свой ответ:

— Не все. И не всегда.

— А как насчет тебя? — спрашиваю я.

— Не сегодня.

Я решаю не вдаваться в его загадочные ответы, и вместо этого задать более простой вопрос:

— Ты мне расскажешь, как так быстро вылечился?

— Да, — невозмутимо отвечает Кенджи. — На самом деле, мы многое хотим тебе рассказать. — Мы делаем неожиданный поворот вниз по коридору. — Но для начала… — Кенджи останавливается возле большой деревянной двери. — Касл хочет встретиться с тобой. Это он спрашивал о тебе.

— Спрашивал?

— Да. — Кенджи, кажется, неудобно, и он колеблется перед тем, как продолжить.

— Подожди, что ты имеешь в виду?..

— Я имею в виду, что не случайно попал в армию, Джульетта, — вздыхает он. — Это была не случайность, что я появился на пороге Адама. И я не должен был быть подстрелен или избит до смерти, но так получилось. Только меня не оставил какой-то огромный мужик. — Он практически улыбается. — Я всегда знал, где живет Адам. Моя работа — знать. — Пауза. — Мы искали тебя.

Моя челюсть падает куда-то в район коленей.

— Заходи. — Кенджи подталкивает меня внутрь. — Он выйдет, когда будет готов.

— Удачи. — Асе, что говорит мне Уинстон. Тысячу триста двадцать секунд спустя он таки входит в комнату.

Он двигается методично, его лицо — нейтральная маска, когда он собирает свои непокорные дреды в хвост и усаживается в передней части комнаты. Он худой и одет в простой, но безупречный костюм. Темно-синий. Белая рубашка. Без галстука. На его лице никаких морщин, но в волосах заметна проседь, и его глаза признаются в том, что он прожил, по меньшей мере, лет сто. Но на вид ему чуть больше сорока. Я осматриваюсь.