— Ты выглядишь лучше.

Он ухмыляется. Потягивается. Опирается на стену, скрестив руки на груди и ноги в лодыжках.

— Должно быть, тебе очень трудно.

— Прости, что?

— Смотреть на мое лицо. И осознавать, что я был прав. Осознавать, что ты сделала неверный выбор. — Он пожимает плечами. — Я понимаю. Я не гордый, знаешь ли. Я готов тебя простить.

Я изумленно пялюсь на него, неуверенная: то ли рассмеяться, то ли запустить в него чемнибудь.

— Не заставляй меня прикасаться к тебе вновь.

Он качает головой.

— Невероятно, как кто-то по виду столь невинный может быть столь опасным. Кент — счастливый засранец.

— Простите… — Психолог встает. — Вы закончили? — Он смотрит на Кенджи. — Я думал, ты пришел сюда с какой-то целью. — Кенджи отталкивается от стены.

— Верно. Да. Касл хочет с ней встретиться.

— Сейчас? — Блондинчик сбит с толку больше меня. — Но я не закончил её осмотр.

Кенджи пожимает плечами.

— Он хочет с ней встретиться.

— Кто такой Касл? — спрашиваю я.

Блондинчик и Кенджи смотрят на меня. Кенджи отворачивается. Блондинчик — нет.

Он наклоняет голову.

— Кенджи ничего тебе не рассказал об этом месте?

— Нет. — Я в нерешительности, неуверенно гляжу на Кенджи, который на меня не смотрит. — Он никогда ничего не объяснял. Он сказал, что знает кого-то, кто владеет безопасным местом, и думает, что он сможет нам помочь…

Блондинчик изумляется. Затем заливается таким смехом, что даже фыркает. Встает.

Прочищает очки подолом рубашки.

— Ну ты и свинья, — говорит он Кенджи. — Почему ты просто не сказал ей правду?

— В этом случае она бы никогда не пришла сюда.

— Откуда ты знаешь?

— Она чуть не убила меня…

Мои взгляд перебегает с одного лица на другое. Со светлых волос к темным и обратно.

— Что происходит? — требую ответа я. — Я хочу увидеть Адама. Я хочу увидеть Джеймса. И я хочу увидеть какую-нибудь одежду…

— Ты без одежды? — Кенджи вдруг начинает внимательно изучать мою простыню и даже не заботится о том, чтобы это выглядело незаметно.

Я краснею, несмотря на попытки этого не делать; я взволнована и раздосадована.

— Блондинчик сказал, что они уничтожили мои вещи.

— Блондинчик? — Светловолосый мужчина обижен.

— Ты мне своего имени не называл.

— Уинстон. Меня зовут Уинстон. — Он больше не улыбается.

— Разве ты не сказал, что у вас есть какой-то костюм для меня?

Он хмурится. Сверяется с часами.

— У нас нет времени проходить через это сейчас. — Вздыхает. — Подбери ей какуюнибудь временную одежду, хорошо? — говорит он Кенджи. Кенджи, который все еще пялится на меня.

— Я хочу увидеть Адама.

— Адам еще не готов увидеть тебя. — Блондинчик Уинстон засовывает ручку в карман. — Мы дадим тебе знать, когда он будет готов.

— Как я могу верить кому-либо из вас, если вы не позволяете мне увидеться с ним? Если не позволяете увидеться с Джеймсом? У меня нет даже элементарных вещей. Я хочу выбраться из этой кровати, и мне нужно что-то надеть.

— Иди за вещами, Мото. — Уинстон поправляет часы.

— Я не твой ручной пес, Блондинчик, — огрызается Кенджи. — И я говорил тебе не называть меня Мото.

Уинстон сжимает пальцами переносицу.

— Без проблем. Я так и скажу Каслу, что это полностью твоя вина, что она сейчас не на пути на встречу с ним.

Кенджи бормочет что-то нецензурное себе под нос. Гордо вышагивает за дверь. Почти с силой захлопывает её.

Несколько секунд проходят в напряженной тишине.

Я делаю глубокий вдох.

— Так что такое мото?

Уинстон закатывает глаза.

— Ничего. Просто кличка: его фамилия — Кишимото. И он злится, когда мы ее разрываем.

Он очень чувствителен по этому поводу.

— А зачем вы это делаете?

Он фыркает.

— Потому что ее чертовски трудно произнести.

— И это твое оправдание?

Он хмурится.

— Что?

— Ты разозлился, когда я назвала тебя Блондинчиком, а не Уинстоном. Почему же у него нет права разозлиться на то, что ты называешь его Мото вместо Кенджи?