Сакуров в это время отмахивался столиком от «своих». Те тоже оказались при технологиях. Вернее, при одной на двоих. При этом тот, который ею владел, не замедлил свою гадскую технологию применить. И Константин Матвеевич вполне мог последовать примеру Жорки, но его спасал столик, выставляемый перед лицом во время выстрелов. Да и стрелять много рэкетиру не пришлось, потому что схлопотал он по голове тем же столиком и прилёг отдохнуть, предусмотрительно прикрыв телом свою нервно-паралитическую пушку. А Сакуров доломал столик о голову другого рэкетира и, пользуясь суматохой, незаметно освободил от газового пистолета первого бандита. Освободил, но применять пистолет не стал, а сунул подальше под одежду.

К тому моменту водила проснулся и высунулся из кабины понаблюдать за происходящим. Коммерсанты тоже проявляли любопытство, но чисто между делом, не переставая заниматься с клиентами. Клиенты, навидавшись всякого, особенно на зрелище не пялились. Зато конфликтом заинтересовались менты. Они собрались невдалеке количеством три и выжидали.

«Чего они ждут?» – думал Сакуров, продолжая рубиться с рэкетирами. Его переполняла злость, силу за время сельхозработ он накопил достаточную, и, как не были тренированы местные спортсмены-вымогатели, Константин Матвеевич уделал по очереди всех. Особенно ему пришлось повозиться с последним. Тот израсходовал все заряды, поэтому Сакуров бросил на землю уцелевшую столешницу и схватился с рэкетиром врукопашную. И в пять минут его окончательно успокоил. Когда Константин Матвеевич победно огляделся, а затем с вызовом посмотрел на выжидающих ментов, он понял, что всё ещё впереди. В том смысле, что главные неприятности впереди.

Сакуров затравленно посмотрел по сторонам, затем случайно опустил взгляд и увидел невдалеке от своих ног сточный трап. Константин Матвеевич тронул ногой решётку трапа и сдвинул её в сторону. Затем он незаметно спустил трофейную пушку под одеждой вниз, затолкал её в щель и ногой задвинул решётку трапа на место.

«Хрен его знает, какая под этим трапом дыра», - мелькнуло в его голове. Одновременно Константин Матвеевич вспомнил о второй пушке, но больше он ничего не успел. Менты, до этого изображавшие сторонних наблюдателей, стремительно подтянулись к месту и принялись действовать согласно обстановке и демократическим переменам. Они взяли свои дубинки наизготовку и стали колбасить ими Жорку и Сакурова. Константин Матвеевич ожидал всего, чего угодно, но только не дополнительного избиения. А Жорка к тому моменту начал очухиваться, он попытался встать, но ему не дали.

Очнулись Жорка и Сакуров в обезьяннике какого-то отделения Мурманской милиции. Причём очнулись почти одновременно. Оба валялись на грязном заплёванном полу, и по ним почти что не ходили другие обитатели обезьянника.

– Блин! – воскликнул Жорка и встал. При этом он невежливо пихнул какого-то местного завсегдатая. А когда тот попробовал окрыситься, Жорка так зарычал на завсегдатая, что тот забился в угол, заткнулся и мысленно заказал не рыпаться остальным завсегдатаям. Затем встал Сакуров. Он тоже что-то пробормотал, огляделся по сторонам, оценил стоящего посередине обезьянника Жорку и жмущихся в углу четырёх субъектов, нашёл свободное место на лавке и присел.

– Курить нету? – спросил он Жорку, щупая голову. Судя по тому, что он мог щупать, руки у него были целы. Судя по тому, что прощупывалось, голова тоже.

– Были, - сказал Жорка и похлопал себя по карманам.

– Угощайтесь, - залебезил один из местных и протянул Жорке пачку «беломора».

Жорка, знакомый с русскими блатными нравами, вытряхнул из пачки четыре папиросы, две дал Сакурову, одну сунул за ухо, вторую в рот и, не поблагодарив доброхота, угрожающе процедил:

– Ну?

Доброхот услужливо чиркнул спичкой и дал прикурить. Сначала Жорке, потом Сакурову. Константин Матвеевич хотел сесть поудобней и зацепился о чьи-то ноги, торчащие из-под широкой лавки.

– Разлёгся тут, – недовольно проворчал он.

– А это ваш, - с готовностью подсказал доброхот с «беломором».

– Какой ещё наш? – недружелюбно возразил Жорка, усаживаясь рядом с Сакуровым и пытаясь заглянуть под лавку.

– Потому что его с вами притащили, - объяснил доброхот. Жорка с Сакуровым переглянулись и одновременно взялись за ноги, торчащие из-под лавки.

– Я это, я! – обозначился их земляк, водила собственного грузовика и дальний родственник односельчанина Семёныча.

– А ты чего здесь делаешь? – одновременно удивились Жорка и Сакуров.

– Да вот, замели до кучи, - словоохотливо объяснил земляк, вылезая из-под лавки. – Выпить нету?

– Издеваешься, - ухмыльнулся Жорка.
– Только я не понял: тебя-то за что?

– А хрен их знает. Какие-то пушки требуют.

Сакуров, Жорка и водила машинально повернулись в ту сторону, где за решёткой обезьянника происходила милицейская суета. На той стороне мастерски матерились и пинали какого-то свидетеля. Свидетель орал, что ни черта не видел, а какой-то милицейский голос советовал своим коллегам закругляться, потому что не их это дело, снимать свидетельские показания.

– Интересно, почему пушки? – тихо спросил Сакуров, имея в виду тот факт, что он спрятал только одну пушку.

– Ты меня спрашиваешь? – удивился Жорка. – Я лично помню только одну пушку, но очень смутно.

– Газовых волын было ровно две штуки, - принялся объяснять водила. – Это я от ментов знаю, потому что меня, в отличие от вас, они взяли по-хорошему. Ну, всего два раза дубинкой по спине дали… В общем, привели сюда и давай пытать: куды, говорят, твои земляки пушки дели, которые были у местных товарищей, которые плату собирали?