– Ну, вот, - буркнул Жорка, а Сакуров стряхнул с себя остатки дрёмы, - специально через Питер не попёрлись, так эти нас и здесь достали.

– Эти – кто? – уточнил Сакуров.

– Эти – это интеллигентные братаны господина Собчака, питерского мэра, - объяснил Жорка и полез из кабины на выход. Водила вопросительно глянул на Сакурова, Сакуров отрицательно мотнул головой. Он понял, что водила, час назад опохмелившийся, теперь желает догнаться.

– Здравствуйте, - очень вежливо приветствовал Жорку один из интеллигентных братанов известного культурного господина с высшим образованием и даже учёной степенью. Сакуров, придерживая дверь открытой, разглядел пассажиров иномарки. Один имел лошадиную физиономию и взгляд исподлобья, а его лоб отличался величиной, характерной для крайних умников или обыкновенных дегенератов. Второй смахивал на бывшего преподавателя высшей школы самой последней демократской формации: кучерявый, развязный, с проницательным весёлым взглядом. Третий лицом походил на Иуду, но тощего и длинного. Четвёртый был никакой. Водила иномарки остался в кабине.

– Здравствуйте, - также вежливо ответил Жорка, - какие проблемы?

– Никаких, - интеллигентно осклабился кучерявый, - всего лишь небольшая дорожная пошлина.

Сакуров вспомнил Угаровских гопников, посмотрел на этих и неожиданно проникся к землякам симпатией: те, в отличие от этих, выглядели много корявей, но никакой реальной угрозы собой не представляли. В то время как эти…

– Сколько? – кратко поинтересовался Жорка, также по достоинству оценивший вид нынешних.

Кучерявый, продолжая улыбаться, сказал. Жорка крякнул и послал кучерявого на три буквы. Лошадиный сделал шаг в сторону Жорки, а Сакуров соскочил на обочину и встал рядом с Жоркой. В руке Константин Матвеевич держал монтажку. Лошадиный недобро усмехнулся и моргнул никакому. Никакой достал из плечевой кобуры всамделишную пушку и наставил её на Жорку, а иудообразный движением фокусника извлёк откуда-то свайку, удобную для прокалывания баллонов.

– Лучше заплатите, - миролюбиво предложил кучерявый.

– Может, действительно лучше заплатить? – чувствую бессильную злость, спросил Сакуров. Он понимал, что пушка в руках отморозка, готового палить на поражение, может легко свести на нет их с Жоркой «платонический» энтузиазм.

– А потом прикажешь толкать машину до Мурманска? – усмехнулся Жорка.

– Если нет денег, можете рассчитаться товаром, - предложил иудообразный. – Что везёте?

– Картошку, - процедил Жорка.

– Четыре мешка по пятьдесят килограммов, - быстро пересчитал стоимость дорожной пошлины в натуральное выражение иудообразный.

– Пять, - поправил его кучерявый и тотчас словоохотливо объяснился: - Я вас штрафую за нецензурную брань в общественном месте.

– Козлы, - возразил Жорка. На что лошадинообразный стремительно приблизился к Жорке и провёл какой-то эффективный приём дзюдо, после чего Жорка взмахнул ногами и грохнулся на спину. Сакуров по достоинству оценил приём, но ещё больше ему «понравилась» холодная расчётливость этого головастого дегенерата: он подошёл к инвалиду Жорке именно с той стороны, откуда меньше всего мог ожидать какого-либо противодействия от бывшего десантника. Константин Матвеевич рефлекторно дёрнулся к Жоркиному обидчику, но никакой повёл пушкой в его сторону, и Сакуров снова замер.

– Так что, будете платить? – напомнил иудобразный, поигрывая в руке свайкой. – Или...?

– Берите, чёрт с вами, - разрешил Сакуров. Он был подавлен, но не настолько, чтобы самому сгружать картошку для этих культурных козлов.

Пока шли переговоры, чуть впереди них встал ещё один грузовик и ещё одна иномарка. Несколько аналогичных пар проехали мимо, но ехать им предстояло ровно столько, сколько потребовалось бы иномарке с другими интеллигентными братанами нынешнего мэра бывшего Ленинграда, чтобы прижать преследуемый грузовик к обочине. Справлялись с работой они легко, словно и не устали, помогая своему шефу в таком трудном деле, как переименование бывшего Ленинграда в нынешний Питер.

– Возьмём? – весело спросил кучерявый своего головастого кореша. Тот исподлобья зыркнул на Сакурова и молча кивнул. В общем, парни они оказались не гордые.

Облегчившись на двести пятьдесят килограммов (интеллигентные братаны мэра Питера педантично взвесили «пошлину» новомодными электронными весами), приятели покатили дальше. Водила молчал, словно воды в рот набрал, Сакурову было не до сна, а Жорка снова матерился, щупая спину.

– Ушибс-си? – прорвало водилу. В его голосе звучало тайное злорадство.

– На дорогу смотри, - зарычал Жорка, - а то я сейчас тебя ушибу!

«Как бы он не запил», - с тревогой подумал Сакуров.

– Да я смотрю, - не испугался водила. – Освежиться бы?

– Перед Петрозаводском, - лаконично отрезал Жорка.

– Да ты чо? – возмутился водила. – Побойси Бога…

– Сам-то ты его боишься? – спросил Жорка.

– Эх! – воскликнул водила и с огорчения выжал из своего рыдвана все восемьдесят пять.

«Молодец! – мысленно похвалил Сакуров сначала Жорку, а потом водилу. – Эдак мы будем в Петрозаводске уже к обеду…»