запутано.

– Но они оставили следы, которые исчезнут не раньше двух-трх недель. Любой

следопыт их запросто распутает и нанест на свою карту. А, судя по обилию крови на

нашем друге, за ними была погоня.

– Верно. Погоня была, когда они выбирались из Нордии. Но преследователям не

повезло. Вот здесь, здесь и здесь произошли стычки. Последних четверых он убил вот тут, за два дня пути отсюда. Вчера в тех местах прошла снежная буря, так что о непрошеных

13

гостях не беспокойся. Имн их я не имею права тебе назвать. А герцог ничего не узнает, если ты не проболтаешься. Людям же я уже приказал все забыть.

– Но ведь...

– Мужчина тоже скоро умрт. После такого пути и таких ран сил у него почти не

осталось. А после похорон жены пропало и желание выздороветь. Я же не могу вылечить

человека, не осознавшего себя и не помогающего мне изнутри.

– Он знает об этом?

– Я сказал ему, но он вряд ли в состоянии преодолеть себя. Ребнок же вспомнит их

имена тогда, когда это станет ему нужно. И не только имена, но и все их знания. Не

удивляйся, если он, взявшись за что-то впервые, заткнт за пояс доброго мастера или

станет рассуждать о вещах, ни разу им не виденных. Воспитай его, и тебе воздается по

заслугам.

Старик немного помолчал, а потом, низко опустив голову, добавил:

– Может быть, это станет твоей главной задачей в жизни, твоим предназначением. А

свой путь он найдт сам.

Чародей повернулся к двери, но на полпути оглянулся, усмехаясь одними глазами:

– Не укоряй себя, меня уже накормили твои служанки. Прости, что прервал твой

завтрак.

Донито захлопнул свой рот, а когда белые одежды Пита мелькнули за окном,

недовольно проворчал:

– Раньше хоть думать не боялся...

Безымянный рыцарь умер через неделю после своего появления в Гнилом Тупике,

так же тихо, как и его жена. Колдун снова брал с собой ребнка к умирающему, на что

жена старосты пыталась возражать, мол, это зрелище не для такого малютки, но старик

так глянул на не, что у женщины разом пропало вс желание спорить.

А спустя месяц староста стал свидетелем любопытного разговора двух женщин.

– Что это за мальчишка?
– спросила соседку хозяйка дома, в котором умирала мать

Эрга. Та вела малыша за руку.

– Да старостин. Господин Донито просил погулять с ним часок. Вроде бы у него он

воспитывается. А вот откуда взялся, не знаю, -развела руками та, что передавала ребнка

на руки Исповеднику.

Высокий темноволосый юноша лет девятнадцати-двадцати, закованный в прочные

доспехи, держал под уздцы коня. Прощаться с ним вышли его немногие добрые знакомые: староста Донито, Исповедник Пит, кузнец Джозеф, жена и дети старосты. К отъезду было

готово уже вс. Вьючные лошади нетерпеливо переступали с ноги на ногу, покачивая

своей драгоценной поклажей. Стражники oбменивались последними словами с жнами и

детьми.

– Если тебя после Посвящения пошлют в наше герцогство, то не забывай к нам

дорогу, - всплакнула жена господина Донито и подтолкнула дочку, которая уже несколько

раз заговорщицки выглядывала из-за спины матери.

– Это тебе от всех нас!
– протараторила четырнадцатилетняя девочка и развернула

перед молодым человеком рыцарский плащ.
– Настоящая веркская ткань из драгонской

шерсти!

Смущнный столь дорогим подарком, юноша что-то начал бормотать в знак

благодарности, а девчонка, покраснев от удовольствия, пояснила:

– Исповедник сказал, что тебе нужен черный цвет.

Седой старик в белых одеждах удовлетворнно кивнул головой. Учителю и

ученику достаточно было встретиться взглядами, чтобы обменяться прощальными

словами.

«Помни, чему я тебя учил,» -сухо сверкнули выцветшие стариковские глава.

14

«Я вс помню, Учитель» -вспыхнули юношеским задором серо-голубые брызги.

«Не будь самоуверен, мальчик мой. На всякий меч есть свой щит. На любой щит

найдтся меч...» -дрогнули дряблые морщинистые веки.

«...но никакой щит не устоит против разума, и никакому мечу не одолеть его