неделю после того, как Эрг попал в полутмное жаркое помещение, кузнец удивленно

высказал старосте, зашедшему проверить дела:

– Я думал, он через час работы ноги протянет, а он ничего, жилистый оказался.

Постучит кувалдой-то, а как передохнуть, - пот вытрет и бегом руки над огнм греть.

Надо же, от такой работы мрзнет!
– загоготал он, ничуть не смущаясь Эрга.

– Ты не умори его, -ревниво предупредил Донито.

– Да я же говорю: он жилистый.

– Вс равно. И жилистый с непривычки надорваться может.

Ещ через месяц довольный кузнец похвастался подмастерьем.

– Ну и чуть у него на нагрев! Скажет: пора, - так оно и есть. Я сперва проверял на

разных сталях. Не-е! Надежно! Я уж и проверять бросил.

– Смотри, если что не так, я не с него, а с тебя шкуру снимать буду за то, что

проглядел!
– пугал Хозяин.

А Эргу нравилась работать в кузне с е мелодичным перезвоном металла, яркими

отблесками горна, звздами раскалнной окалины. Его манил к себе огонь, а работа с

металлом доставляла истинное удовольствие. Он чувствовал себя при этом творцом, немного волшебником, который своими руками превращает бесформенный кусок металла

во что-то полезное людям. Но самую большую радость доставляла работа, когда вещь

получалась не только полезной, но и красивой. Эрг готов был возиться над каждой

безделушкой часами, лишь бы она, выйдя из рук, радовала глаза. Именно таким подходом

к делу юноша заслужил уважение не только местных жителей, но и старого кузнеца.

За два года тяжлой работы он окреп, возмужал, раздался в плечах. Сохранив

гибкость тела, поддерживаемую ежедневными занятиями, как приучил его Исповедник, Эрг обрел мощь настоящего богатыря. Сила кузнеца вместе с острым умом, отточенным

стараниями Исповедника Пита, сделали его первым среди сверстников, которые

предпочитали советоваться с ним вместо того, чтобы задирать молчаливого и незлобивого

товарища. Тем более, что в нм неожиданно для всех (кроме Исповедника) открылся

настоящий талант.

17

Как-то кузнец отлучился по делу, оставив Эрга за себя. Тот от нечего делать

выковывал гвозди, когда к кузнице подъехал один из стражников господина Донито. Ему

требовалось сварить сломавшийся меч. Повертев в руках обломки, Эрг долго качал

головой. Сталь оказалась тврдой, но очень уж хрупкой.

– Верно, хрупкая, -поддакнул стражник, -Но если мягкую взять, меч, конечно, не

сломается, но гнуться начнет и затупится быстро. Вот если бы сделать так, чтобы он

одновременно был и твердым, и мягким...

В голове Эрга что-то вспыхнуло, зазвенело в ушах, и перед глазами поплыли

разноцветные круги. Так, что он от неожиданности схватился за наковальню. И в памяти

тут же всплыли какие-то неведомые ранее слова: «Япония», «самурай», «нинзя»... Они не

говорили ему ничего, кроме того, что он ЗНАЕТ их, и знает давно, задолго до своего

рождения, знает, что ему сейчас нужно сделать.

«Завтра схожу к Учителю», -промелькнуло в голове, и молодой человек уверенно

сунул обломки в горн.

Стражник скептически поглядывал, как Эрг вытянул обломок с рукоятью в

длинную ленту, раза в три тоньше первоначальной, а потом принялся сваривать е с двумя

накладками из мягкого железа.

– Ты уверен, что этим можно будет сражаться?
– усмехнулся он, когда юноша

приступил к закалке.

– Поживм - увидим, -отрезал тот и, остудив клинок, рубанул им для проверки по

толстенному железному пруту, лежавшему на соседней наковальне.

Стражник только крякнул от неожиданности. А после заточки меч смог рассечь и

волос.

Исповедник внимательно выслушал Эрга и улыбнулся одними глазами.

– Ты прав, сынок. Это те знания, о которых я говорил тебе. Знания твоих родителей, что они передали тебе перед самой смертью. Они будут всплывать в твоей памяти ещ

долго, может быть, всю жизнь, но всегда в тот момент, когда ты в них нуждаешься.

Только позволь предупредить тебя: не насилуй свой мозг бесполезными попытками