Что делать, если актерская игра не произвела на рассказчика никакого впечатления или даже разочаровала его? Нам, команде плейбек-актеров, важно не попасть в ловушку ожидания какого-либо особенного отклика от него. Мы сделали все, что в наших силах, со всем уважением к нему. Рассказчик здесь не для того, чтобы радовать нас своим катарсисом или выражением восторга. Наша задача - выразить принятие отклика рассказчика вне зависимости от его характера. (В крайне редких случаях мы можем столкнуться с рассказчиком, который очевидно хочет лишь манипулировать действием или проявляет свое внимание невротически. В таких ситуациях ведущий делает все необходимое, чтобы поддержать плейбек-группу. «Извините, но мы собрались здесь не для того, чтобы валять дурака. Если вы хотите рассказать нам историю из своей жизни, мы разыграем ее для вас, а если нет, то мы выберем другого рассказчика».)

Когда сцена заканчивается, ведущий задает вопрос рассказчику: «Была ли эта сцена похожа на то, что произошло?» или «Удалось ли ухватить суть истории?» Вы не призываете к критике, но поощряете рассказчика обратить внимание на те места в действии, которые особенно тронули его. Возможно, вы уже поняли сами: когда рассказчик увлечен действием, он буквально тронут происходящим. Меняется его дыхание, он может склониться вперед со своего места, или кивать, или смеяться. Рассказчик, который смотрит совершенно неподвижно, может из вежливости сказать: «Да, все было именно так». Если же он скажет «Нет», то ведущий может попросить актеров переиграть сцену или какую-то ее часть. Иногда рассказчику достаточно просто сказать, что в сцене было не так. Случается, что рассказчик остается недоволен вне зависимости от того, что мы делаем. В таких случаях мы вынуждены пережить этот дискомфорт, возникший и у нас, и у зрителей, и у самого рассказчика.

Кэролин не предлагала внести исправления в разыгранную сцену. Однако ее история, казалось, требовала трансформации. Она была очень захвачена, наблюдая, как актеры играют другую концовку истории. Мне было приятно видеть, как она все больше и больше расслаблялась на стуле рассказчика. Я надеялась, что, когда все закончится, она почувствует радость от того, что решилась на этот шаг, что неловкость от раскрытия себя перед публикой вознаграждена удовольствием видеть свою историю, чувствовать какое-то внутреннее движение и изменение по отношению к ней. И еще я хотела, чтобы она знала, что ее история была подарком для других. Я поблагодарила ее от всех нас.

Кэролин вернулась на свое место, перекинувшись парой слов с Эми. Они обе снова стали зрителями.

Когда человек садится на стул рассказчика, в его уме, в памяти, в воображении уже что-то есть, может быть, есть серия связанных событий. Ваша задача как ведущего - выявить, что же это, вытащить историю из ее укрытия в памяти рассказчика в реалии публичного рассказа и при необходимости придать ей форму. После этого историю можно вручить актерам, с тем чтобы она стала живым произведением искусства и другие люди смогли увидеть ее, понять, запомнить и измениться с ее помощью.

Вопросы ведущего структурируют рассказ так, чтобы существенная информация раскрывалась как можно более сжато. Нам нужно знать самые основные вещи: где произошло событие, когда, кто в нем участвовал и что именно случилось. Некоторые рассказчики вполне удовлетворяются таким описанием, но есть и такие, для которых это лишь часть процесса, которые могут привнести в рассказ то, что отвлечет внимание от сущности истории.

– Я всегда ощущаю себя вне действия, как будто я смотрю на все со стороны. Я думаю, что это началось с детства.

– Расскажите нам о каком-либо случае, когда вы так себя чувствовали. Где это могло происходить?

– Дайте подумать. Ну, скажем, на прошлой неделе, на вечеринке по поводу выхода на пенсию моего дяди.

И вот мы уже имеем завязку истории. Ведущий может выяснить, что случилось на вечеринке у дяди Нила, и разыгрывание этой ситуации будет перекликаться со всеми другими случаями, когда рассказчик чувствовал себя подобным образом.

Актерам нужно услышать детали, чтобы они знали, что им делать, когда начнется действие. И сама история нуждается в этих конкретных чертах, чтобы ее смысл был заключен в согласованную форму. Без основной информации о том, что случилось, когда, где и с кем, история потеряется в путанице и абстракции.

Так что одним из первых вопросов ведущего, скорее всего, будет: «Где случилась эта история?», а затем последует вопрос «Когда?» или «Сколько вам тогда было лет?». В это же время ведущий расширяет интервью и просит рассказчика выбрать актеров на ключевые роли. Иногда рассказчик бывает удивлен такой просьбой. Он забыл об актерах. Но начиная с этого момента он вместе со зрителями будет предвкушать действие, которое скоро развернется перед ними.

Вопросы ведущего помогают определить историю во времении пространстве, но также они требуют от рассказчика его собственного ощущения истории. Ведущий может спросить: «Какое название носит ваша история?» или «Где заканчивается эта история?» Возможно, до этого рассказчик не думал о своем переживании в таких выражениях. Но когда его просят сделать это, он неожиданно обнаруживает, что этот отрезок его жизни имеет определенную форму, свое начало и конец, свой смысл. Его творческий порыв может быть подкреплен вопросом, адресованным к его воображению: «Мы знаем, что на самом деле вас там не было, но как вы думаете, что сделал доктор Фаско, когда прочел ваше письмо?»

После того как рассказчик выбрал актера на какую-либо роль в своей истории, ведущий обычно просит его в двух словах описать этот персонаж - не внешность, а его внутренние качества. Это особенно важно для ролей других участников истории, помимо рассказчика, потому что история не всегда раскрывает достаточно информации об этих ролях. «Пара слов» рассказчика - обычно два или три - помогают актеру «схватить» свою роль и сильно влияют на натуральность сцены. Бывает, что эта «пара слов» звучит неожиданно, привнося в историю новый поворот. Одна женщина выбрала актрису на роль своей матери, которая приехала побыть с ней после семейной трагедии. Ее описание матери было «холодная, отстраненная». Без этой информации актриса, вероятно, сыграла бы эту роль с традиционной материнской теплотой и заботой. Узнав о том, какой была мать, все мы смогли лучше понять рассказчицу и остроту ее переживания.