В пачке потерянных хмельным «царем Парарымом» писем находились и важные деловые бумаги — казалось бы, для драматурга естественно распалиться гневом. А он снисходительно подтрунивает над происшествием. Наверняка провинившийся Андрей Кузьмич постарался изложить прискорбный факт с присущим ему юмором, чем сумел развеселить Островского.

Умер Андрей Кузьмич в почтенной старости, намного пережив драматурга, скончался в последнюю войну и его сын, развалилась старая изба. Но уцелела все-таки сама крохотная Кутузовка, встречающая туристов на границе заповедника, хранится в музее и умиляет нас чудесная фотография, опубликовано и прокомментировано письмо А. Н. Островского с упоминанием о кутузовском веселом чудаке. И есть еще строчка про Новую деревню в замечательной пьесе Островского «На бойком месте».

Честное слово, озадачило меня это «бойкое место». Когда бы я ни ехал из Костромы и Ки-нешмы в Щелыково — с туристами ли, на рейсовом автобусе, просто с попутчиками в легковой машине, обязательно кто-то уверенно и торжествующе ткнет пальцем в сторону от дороги, в скопление елок, в чахлый ольшаник, в ближнюю прогалину:

— Вот здесь стоял трактир «На бойком месте». Помните у Островского!?

И что интересно — самые разные места показывают. Чаще всего у крутого спуска на мост через Меру у Малого Березова, на развилке к Александровской и Ади-щевской фабрикам, за мостом близ села Угольское и, наконец, у повертки на Щелыково, но ближе к Кинешме.

Наслушавшись всяких историй про место, где стоял пресловутый трактир, я, разозлясь, решил заняться собственными розысками, однако, так сказать, уже на научной основе, дабы не умножать число версий, а свести их все к общему знаменателю.

Если уж танцевать, так от печки, то бишь от текста самой пьесы. Комедия «На бойком месте» опубликована в четвертом томе сочинений А. Н. Островского. В самом начале ее читаем: «Действие происходит на большой дороге, среди леса, на постоялом дворе под названием «На бойком месте». А в числе главных персонажей фигурирует «Вукол Ермолаев Бессудный, содержатель постоялого двора на большой проезжей дороге».

И ничего более точного. Да, право, где доказательства, что пьеса писалась на местном материале, что знаменитый постоялый двор, если он вообще был, находился поблизости от Щелыкова?

Во-первых, что это за «большая проезжая дорога»? Нынешнее шоссе Заволжск — Островское? Не много ли ему чести так именоваться!

И все-таки именно это шоссе. Тут, правда, Федот, да не тот^Во времена Островского здесь пролегал так называемый Галичский торговый тракт с вольными почтовыми станциями, с ямской гоньбой и иными атрибутами большой магистрали. В том числе с трактирами и постоялыми дворами. Потому что, как сказано в «Военно-статистическом описании Российской империи-», «грунт земли по описанной дороге большей частью иловатый и песчано-глинистый, а по реке Мере глинистый». Вроде бы и близко от Кинешмы, но в период дождей на проезд тратились едва ли не сутки. Особенно устрашала ездоков перехлестнутая грязью 14-я верста. Сколько на этой проклятой версте экипажей сломалось!

Во-вторых, лес. Чего-чего, а лесу в окрестностях Щелыкова с избытком. В пьесе говорится «лес-то на 20 верст». Наверно, Островский имел в виду Угольской бор — главный лесной массив в здешних местах, доходивший прежде до нынешнего почти Заволжска. В бору и вправду «пошаливали» — в Щелыкове до сих пор сохраняются предания о грабежах и разбоях. Глухие были места. Ведь одни названия урочищ и чащоб чего стоили! В нескольких километрах от Щелыкова между деревнями Хвостово и Зубцово есть густой лес, почти у дороги, именуемый «Настасьин куст», — сколько с ним связано легенд самого жуткого свойства.

Про «Настасьин куст» я вспомнил недаром, и вот по какому поводу. Многим известно имя искусствоведа Михаила Порфирьевича Сокольникова. В молодости жил он в Иванове и был любознательным и шустрым краеведом. В 1923 г. отмечалось столетие со дня рождения А. Н. Островского. От Иванова до Щелыкова недалеко, и Сокольников не утерпел — навестил усадьбу. Драматурга в Щелыкове тогда помнили еще многие — всего 37 лет минуло со дня его смерти. Михаила Порфирьевича направили и в село Адищево, где жила Мария Гавриловна Вишневская-Олихова, в доме родителей которой постоянно бывал Островский. Старушка находилась в твердой памяти и охотно отвечала на вопросы.

— А, скажите, Вам ничего не известно, что из здешних мест изобразил Островский в своих пьесах? Может быть, он вывел тогдашних помещиков, крестьян, знакомых Вам?

— На это трудно ответить. По всей вероятности, он многое описывал из здешнего (я теперь уже не все помню его пьесы). Вот Вы по тракту на Угольское шли (от Кинешмы — В. Б.): не доходя до него, пересекают тракт две дороги — так тут прежде кабак стоял. Это я Вам наверное скажу, что Островский изобразил этот кабак в комедии «На бойком месте». Тут, действительно, раньше было бойкое место. Здесь помнят о Бессудном — это был разбойный Михайло Титов… Сторона наша дремучая, помню, леса-то на семь верст тянулись непрерывно.

Я процитировал всего одно место из очерка Сокольникова «В усадьбе Островского», опубликованного в 1923 г. в ивановском юбилейном сборнике. Содержание его свидетельствует, что Олихова рассказывала только то, что хорошо знала. Уточним, где же, по ее словам, находился кабак. Не доходя до Угольского, где большак пересекают два проселка. Это могут быть лишь дороги на Твердово и Щелыково. Значит, Олихова указывает, что постоялый двор находился здесь. В нескольких всего километрах от вышеупомянутого Настасьина куста с его легендами. Да ведь и Бессудный грабил проезжающих не у самого постоялого двора, а подальше от него.