Ян и Огерд стояли в шлюзе, последний раз проверяя снаряжение друг друга.

Татьяна и Марсия заняли места в постах ведения огня, которые Огерд расконсервировал во время пребывания на базе.

Андрей следил за пространством звездной системы — Огерда нервировала близость миров техномага. К тому же никто из них не знал, как отреагируют Врата на попытку проникновения. Как сказал Ян: «Я бы просто выставил системы безопасности на максимум и испарял к чертовой матери всех. На всякий случай».

Оставалось надеяться, что те, кто возвел это странное сооружение, думали иначе.

— Надеюсь, это именно то, что мы ищем, — голос Яна в шлемофоне скафандра казался глуховатым и плоским.

Зарев двигался к расщелине длинными, обманчиво медленными прыжками, привычно стараясь прижиматься к поверхности. Любого космодесантника в первую очередь учат именно этому — сливаться с рельефом местности, даже в условиях слабой гравитации двигаться по поверхности, используя малейшую возможность, чтобы укрыться. Учили жестко, поскольку любой «козлиный прыжок» мог стоить жизни не только прыгуну, но и его товарищам. Случаи, когда бестолково болтающего ногами, пытаясь спуститься вниз, бедолагу резал импульс, выпущенный ксеносом, были нередки. А случалось, что после такого прыжка в центр скрытно двигающейся группы падал взрывающийся подарок.

Огерд шел сзади, готовый в случае необходимости прикрыть напарника. Или отскочить, бросив всё, остаться в живых и продолжить миссию.

Таков был неписаный закон космодесанта — один должен выжить.

Живой может вытащить напарника или предупредить остальную группу.

Мертвецы бесполезны.

— Датчики регистрируют изменение плотности поверхности и пространства перед вами. Пять метров прямо по курсу, — голос Андрея в наушниках был бесстрастен.

Правильно, так и надо. Эмоции не должны отвлекать десантников от выполнения задачи.

В их мире — мире, где кислород — это жизнь, которую ты несешь на себе в плоских баллонах, где звуки — это только то, что раздается в твоем шлемофоне, мире, где само понятие «тьма» теряет смысл, эмоциям не было места.

Ян осторожно подошел к провалу. Непроглядная тьма, затаившаяся в разломе мертвого мира, равнодушная, холодная... Не холодная даже, поскольку она никогда не знала тепла — просто мертвая.

Или она только кажется такой?

Сердце забилось чаще — зеленые цифры показателей встроенного в скафандр аналитического комплекса сошли с ума. Мгновение назад они показывали наличие перед ним скопления вещества с плотностью черной дыры, а сейчас говорили о глубине провала в полтора миллиона парсеков.

«И какой идиот додумался заложить возможность показывать такие цифры в этот датчик?» — со спокойным юмором висельника подумал Ян.

— Зарев, отвечай! Ян, черт побери, отвечай! — в тишину его запакованного в скафандр мирка ворвался встревоженный голос Огерда.

— Зарев здесь. Движение штатное. Что ты орешь — я же от тебя в трех... — и Ян осекся.

Крохотная фигурка в таком же как у него тяжелом скафандре едва виднелась на горизонте. Между ними расстилалась равнина, усыпанная желтоватыми, в черных пятнах, плоскими, вытянутыми словно панцири огромных черепах валунами. Над ними дрожало едва заметное марево... Марево?!

Откуда ему взяться здесь — на мертвом, лишенном атмосферы спутнике? Но оно упорно не исчезало, наоборот, становилось все более интенсивным, превращаясь в такие же прозрачные воздушные жгуты, тянущиеся к тяжелому небу, полному таких же желтых, как валуны, туч.

— Огерд, ты понимаешь, где мы? — Ян надеялся, что голос не выдаст охватившей его паники.

— Нет. Но это точно не луна, на которую мы высаживались.

Огерд стоял рядом, на расстоянии вытянутой руки, хотя прошло всего несколько секунд.

— Еще одна хорошая новость — у нас нет связи с кораблем. Во всяком случае, у меня.

Ян несколько раз безуспешно пытался связаться с Андреем, но ответом было абсолютное молчание. В эфире вообще царила тишина. А вот голос Огерда звучал как-то странно. Попроси его объяснить, в чем именно странность, Ян бы не смог подобрать слова. Но как-то иначе должны звучать слова в шлемофоне. Не было характерного плоского звука что ли... Ощущения, что звук прошел через устройства, преобразовавшие его в импульсы и затем снова в звуки.

— Огерд, тебе не кажется странным, что мы с тобой друг друга слышим, а корабль...

— А где мы вообще, ты имеешь представление? Откуда тут небо, тучи, камни эти? — он понял, что повторяется и от этого занервничал еще сильнее. Сделав несколько глубоких вдохов-выдохов, черт с ним, с кислородом, он успокоился, с мрачным удовлетворением отметив, что сделал это раньше, чем медсистема скафандра подняла панику.

— Понятия не имею. Но мы еще живы. Явной угрозы я тоже не вижу. Так что предлагаю действовать по плану.