— Ну почему вы, женщины, никогда не носите пиджак? — раздраженно спросил Ли, обнимая меня за плечи.

— Но у меня же есть ты, — сказала я, целуя его в шею.

Мне казалось, что вечер удался: в такси мы уселись на заднее сиденье, Ли сразу запустил руку мне под подол и ласкал меня на протяжении всего пути.

Но когда мы вошли в дом, его настроение изменилось.

— Чур я первая в душ, — сказала я, сбрасывая туфли и ударом ноги посылая их под вешалку.

Ли, сунув руки в карманы, стоял посреди гостиной, хмурый ужасно.

— Я, пожалуй, пойду домой, — бросил он.

— Что? Домой? То есть как? Разве ты не останешься?

Я подошла к нему сзади, обхватила обеими руками его талию, прильнула щекой к широкой спине. Он немного постоял, а потом вынул руки из карманов и мягко, но решительно отстранил меня.

— Да что произошло? — спросила я, и противный страх начал вползать в мою затуманенную алкоголем голову.

Он наконец-то встретился со мной взглядом, и в тех синих глазах я прочитала такую ярость, что даже растерялась.

— Что произошло? А ты, блядь, что, сама не врубаешься?

— Ли, да ты что, в конце концов? Кончай ругаться! Что я сделала?

— Что сделала? Вышла из мужского туалета без трусов, этого мало? И куда ты их дела, интересно? Потеряла по дороге?

— Я пошла туда, потому что в женский стояла километровая очередь. А мне уже было невмоготу! Сильвия всегда так делает… — пробормотала я растерянно.

— Ах, Сильвия! Еще одна недотраханная сучка! Ты, кстати, о чем думала, когда лизалась с ней на танцполе? Чуть под юбку к ней не полезла!

— Я думала, это выглядит эротично, — пробормотала я, чувствуя, как на глаза наворачиваются слезы. Да что же это такое, господи… — Ты же не думаешь, что мы с Сильвией…

По крайней мере, я сообразила, что про предложение эротических игр втроем лучше вообще не говорить.

— О, только не вздумай тут мне слезы лить! — резко бросил он. — Поняла? Заткни свой фонтан, пока я его не заткнул!

Я проглотила слезы:

— Но, Ли, послушай! Я сняла трусы в туалете, потому что собиралась сразу же найти тебя…

— Неужели? Да ты могла лечь под дюжину мужиков между делом, пока искала меня. Грязная, развратная сука!

— Да хватит уже ругаться! — Я тоже не выдержала: с какой стати я все время должна оправдываться? — А чего же ты не ругался там, в саду? Тогда я не была развратной сукой.

— Ага, скромница, позвала свою подругу, чтобы составила нам компанию! Тоже та еще штучка.

— Да я понятия не имела, что и она там!

— Вы это часто делаете — верно, подглядываете друг за дружкой? Чтоб вас всех…

— Нет! — Но тут я немного слукавила. Мы действительно пару раз кое-что в этом роде устроили просто ради хохмы. Поспорили, кто дольше продержится. Но сегодня — и в мыслях не было… — Ли… — Я дотронулась до его рукава, чтобы успокоить, объяснить, что он все не так понял, но он раздраженно стряхнул мою руку. — Ну ладно, не злись, прости меня, я не думала, что ты расстроишься… Ли… — Я опять попробовала обнять его, но на этот раз он резко оттолкнул меня обеими руками. Я упала на диван, схватилась рукой за горло.

Ли повернулся ко мне спиной:

— Ладно, я лучше пойду.

Я осталась на диване, обескураженная его яростью, просто бешеный какой-то. Неужели можно вот так уйти? А вдруг он больше никогда не вернется?

— Ну и иди, раз лучше.

Первый час я провела в горячем душе, стараясь отключить мозг и сосредоточиться на шуме воды. Затем какое-то время я бродила по комнатам, а потом плюхнулась на диван. Он что, совсем помешался? Как можно было подумать, что я спала с кем-то еще? Я даже ни с кем не флиртовала! А танец с Сильвией… Боже, только идиот мог принять нашу «эротическую шалость» за чистую монету! Да она же моя лучшая подруга! Нет, у него явно что-то с головой. Но потом, немного остыв, я подумала о том, как он честно пытался веселиться в чужой компании, в которой не знал никого, кроме меня. А что я? Бросила его одного. Моталась по всему пабу, хохоча во все горло и опрокидывая рюмку за рюмкой. Потряхивала гривой, хлопала ресницами. Да еще целовались с Сильвией взасос, милые шуточки на танцполе. О господи…

Я, свернувшись калачиком, лежала на диване и тупо пялилась в телевизор. Алкоголь выветрился. И что в остатке? Головная боль, тошнота и чувство безысходности.

Когда я уже собиралась лечь, хотя и знала, что не усну до утра, послышался тихий стук в дверь. И мир опять стал прекрасным, потому что на пороге стоял Ли, замерзший, несчастный, всклокоченный, и свет прихожей отражал отчаяние и боль в его глазах. Такую неприкрытую боль, как незаживающая рана. Он шагнул ко мне и пробормотал:

— Прости меня. Кэтрин… прости…