И тут Васька снова встал:

– Сыт вашими разговорами по горло. Все псы у вас хороши, а все коты плохи? Я ухожу от вас.

– Умираю, – сказала дочь.

Есть у неё такая привычка – ехидно говорить: «Умираю! »

– Куда же ты от нас уйдёшь? – рассмеялся сын.

– У нас тебя кормят, тебе тепло и крыша над головой, – прибавила я. – А так кто тебя накормит? Настанет осень, пойдут дожди, где ты будешь жить? По подворотням?

– Не беспокойтесь, – ответил Васька, – не пропаду. Я уйду в люди.

– А что это значит, ты понимаешь, – уйти в люди?

– Конечно. Я стану человеком.

– А как же ты станешь человеком, скажи на милость?

– Очень просто. Мне один приятель давно это дело предлагал. Что, говорит, в котах ходишь, каждый может тебя ногой ударить, иди-ка ты лучше в люди. Ему знакомые студенты-арабы привезли порошок, ну вроде того, каким халифа-аиста, что ли, заколдовали, этот порошок в людей превращает. Я всё отказывался – ради вас. Всё думал, как вы без меня проживёте, без Васьки-то. Но вы, понимаете, так начали меня воспитывать, что мочи моей больше нет. Я ухожу.

И Васька опять весь собрался, стал вдвое короче и толще и загнул хвост за спину. А потом повернулся и ушёл от нас.

Он – хвост столбом – шёл по просеке, и мы смотрели ему вслед до тех пор, пока он не пропал из виду.

– Туда ему и дорога, – нерешительно сказала дочь.

Но всем нам тоже было немного не по себе.

– Что это он сказал насчёт того, что пойдёт в люди? – спросил сын.

– Ерунда какая-то, – сказала дочь.

– Он давно мне говорил, будто ему предлагают превратиться в человека, – сказал Ральф, – но я считал, он всё это выдумывает: ведь с ним трудно разговаривать, он ни слова правды не говорит.

– Ладно, вернётся, когда есть захочет, – сказал сын.

После Васькиного ухода мы довольно весело разговаривали о том о сём, но, кажется, никто из нас не мог забыть кота и странных слов, которые он произнёс. И всё же мы старались разговаривать о том о сём и не думать про кота.

– Ты уже все свои сказки рассказала? – спросил сын.

– Нет, я ещё не рассказала вам ни одной сказки муллы Ирамэ.

– А кто такой этот мулла?

– Это восточный мудрец, который жил тысячу лет назад. Он придумал много замечательных сказок.

– Тысячу лет назад! – воскликнула дочь. – Разве тысячу лет назад люди уже что-нибудь соображали? Я думала, что они тогда ещё по деревьям прыгали.

– Ещё как соображали! – ответила я. – Тысячу лет назад на Востоке были замечательные учёные: математики, философы, врачи. И в те поры придумывали очень умные сказки. Вот послушайте.

Жил в Багдаде человек по имени Абу-Гассан. Когда-то был он богат, но потом посыпались на него несчастья и беды – болезнь уничтожила его верблюдов, дома его погибли от пожара, и стал Абу-Гассан бедняком. Поселился он в жалкой лачуге. Часто и сам он и его жена ложились спать голодными.

Как-то раз шёл он по дороге и видит – лежит мешочек. Посмотрел, а в нём серебряные монеты. Видно, кто-то обронил. В это время дома у Абу-Гассана не было совсем никакой еды, и он, схватив мешок, побежал скорее домой, чтобы порадовать жену.

– Эй, жена! – закричал он с порога. – Смотри, какое богатство я принёс!

Но жена еле взглянула на него.

– Подумаешь, серебряные монеты! – сказала она, презрительно пожав плечами. – Я сегодня была в городской бане и видела жену придворного гадальщика. У неё платье залито золотом и осыпано бриллиантами. Вот живут люди! Быть гадальщиком самое выгодное ремесло. Я хочу, чтобы ты стал гадальщиком!

– Да ты что! – вскричал Абу-Гассан. – Для того чтобы предсказывать будущее, нужно быть учёным и прочесть много мудрых книг, а я неграмотен и не прочитал на своём веку ни одной.

– Глупости! – сказала жена, схватила горсть серебряных монет и выбежала из дому.

Она вернулась через час, неся в руках коврик, очки и огромную книгу.

– Иди на базар, – сказала она повелительно, – садись на коврик, надень очки, раскрой книгу – больше гадальщику ничего и не нужно.