– В таком случае, почему бы нам не жениться? – спросил я.

Но так только стало еще хуже. Мария страшно боялась того, как к этому отнесется ее мать. «Нет, нет, нет! – воскликнула она, качая головой. – Я ни за что так с ней не поступлю».

Сама Юнис вышла замуж поздно – настолько поздно, что это стало частью семейного предания. Было много других вещей, которыми она хотела заняться в первую очередь. Окончив в годы Второй мировой войны Стэнфордский университет по специальности «социология», Юнис устроилась работать в Государственный департамент, где помогала бывшим военнопленным возвращаться к нормальной жизни. Затем после окончания войны она занималась проблемой подростковой преступности в Министерстве юстиции, работая в федеральной женской тюрьме в Западной Виргинии и в женском приюте в Чикаго. Сардж, красавец-мужчина с внешностью кинозвезды, управлявший Чикагским торговым центром Джо Кеннеди, влюбился в Юнис в 1948 году и целых семь лет ухаживал за ней. Он уже практически потерял надежду, когда она как-то раз после утренней мессы неожиданно отвела его в часовню и сказала: «Сардж, пожалуй, я выйду за тебя замуж».

Итогом стало то, что Юнис вышла замуж, когда ей было уже за тридцать, но несмотря на это с тех пор ей удалось многого добиться. Поэтому Мария не спешила выходить замуж сейчас, когда ей было только двадцать пять, предпочитая подождать как минимум до тридцати. Сперва она хотела осуществить много дел.

Я обрадовался, поняв, что проблема не во мне, что брак просто пока еще не значится в планах Марии. И для моих планов брак не был обязательным, хотя я так сильно хотел получить Марию, что был готов и на это. Я понимал, что во время съемок мне будет очень ее недоставать. С другой стороны, на самом деле так оно было к лучшему. Мы могли растянуть все на годы, без того чтобы мне приходилось выслушивать: «Куда все это идет? Мы встречаемся уже четыре года, и ты до сих пор не смог определиться…» Или: «Я для тебя недостаточно хороша? Ты ищешь кого-то другого?» А так тема просто заглохла сама собой.

Я мог часами размышлять о том, что влечет меня к Марии, но все равно не мог полностью разобраться в этом волшебстве. Как известно, Рональд Рейган садился за стол и писал любовные послания на десяти стр. х своей жене Нэнси, которая все это время сидела в противоположном углу комнаты. В свое время я ломал голову: «Почему он просто ей не сказал?» Но затем я понял, что сказать и написать – это далеко не одно и то же. И все большие истории любви построены на человеческих причудах.

Действие «Конана-варвара» разворачивается в первобытной Европе, в вымышленную Хайборийскую эру, после потопления Атлантиды, но за многие тысячи лет до зари письменной истории. Я приехал в Мадрид в середине декабря, чтобы стать свидетелем того, как эта история обретает очертания в современной Испании. Джон Милиус говорил всем, что мы собираемся снять «хорошее языческое развлечение, во-первых и в-главных, романтическую историю, полную приключений, фильм, в котором происходит нечто большое», но в то же время насыщенный действием и обилием крови. «Фильм будет варварским, – обещал он. – Я намереваюсь дать себе волю».

Для того чтобы воплотить свое видение на экране, Милиус собрал первоклассную команду. В нее вошли такие признанные мастера своего дела, как Терри Леонард, постановщик трюков, только что поработавший в «Искателях потерянного ковчега», Рон Кобб, художник-постановщик, которому был обязан успехом фильм «Чужие», и Колин Артур, до этого работавший в музее Мадам Тюссо, взявший на себя создание человекоподобных кукол и частей тел. К моему приезду «Конан» уже превратился в самостоятельно работающее предприятие. Съемочная группа разместилась в шикарной гостинице в центральной части Мадрида, где жили большинство актеров и все руководство, однако съемки проходили по всей Испании. Две сотни рабочих трудились не покладая рук, строя декорации в огромной мастерской в двадцати пяти милях от города. Натурные съемки были запланированы в горах неподалеку от Сеговии, а также среди живописных дюн и солончаков Альмерии, провинции на побережье Средиземного моря. Марокканскому базару в административном центре провинции предстояло сыграть роль Хайборийского города, и еще мы должны были снимать сцены в древней крепости неподалеку и в других исторических местах.

Бюджет фильма в двадцать миллионов долларов, что равно нынешним ста миллионам, позволял поставить все на широкую ногу. Милиус использовал эти деньги, чтобы собрать поразительное созвездие людей и спецэффектов. Он пригласил художников, инструкторов и каскадеров из Италии, Англии и Соединенных Штатов, помимо нескольких десятков испанцев, задействованных в фильме. По сценарию требовались и актеры-животные: лошади, верблюды, козы, грифы, змеи, собаки, а также один ястреб и один леопард. В массовках участвовало больше полутора тысяч человек. Музыкальное сопровождение обеспечивали оркестр из девяноста музыкантов и хор из двадцати четырех человек, поющий на псевдолатинском языке.

Милиус фанатично требовал, чтобы вся одежда и все снаряжение в точности соответствовали эпохе. Все кожаные и текстильные вещи искусственно «старились» с помощью машины, которая таскала их за собой по грунтовым дорогам до тех пор, пока они не становились грязными и потертыми. Седла приходилось прятать под попонами и шкурами, потому что, по словам Джона, в те доисторические времена еще не было шорников, способных сшивать седла из толстой кожи. Бесконечное внимание уделялось оружию. Два меча самого Конана были выкованы на заказ по рисункам Рона Кобба и покрыты чеканными письменами на воображаемом языке. Каждый меч был изготовлен в четырех экземплярах стоимостью по десять тысяч долларов. Естественно, Джон потребовал, чтобы эти мечи и другое оружие не сверкали как новенькие, а выглядели старыми. По его словам, оружие было нужно не чтобы сиять, а чтобы убивать. К этому все и сводилось – убивать.

Весь декабрь я учил роль, помогал прорабатывать батальные сцены и знакомился с остальными членами команды «Конана».

Милиусу пришла очень неординарная мысль относительно подбора актеров: на остальные главные роли он пригласил не профессиональных актеров, а спортсменов. Роль моего закадычного друга лучника Субатая он отдал Джерри Лопесу, чемпиону-серфингисту с Гавайских островов, который снялся в главной роли самого себя в предыдущем фильме Милиуса «Большая среда». Что же касается любимой девушки Конана, воительницы Валерии, Милиус выбрал Сандаль Бергман, профессиональную танцовщицу, которую ему порекомендовал постановщик хореографии Боб Фосс. Джон верил в то, что тяготы силовых упражнений, занятий танцами или скольжения по семь часов в день по смертельно опасным волнам прибоя закаляют характер, и это должно было быть видно на экране.