Шрифт:
...Почерневшие лица, пересохшие губы. Прошло несколько дней. Обессилели кони. Только надменные верблюды, ни на что не обращая внимания, спокойно шагали по пустыне.
Тучный певец Кары Якубов страдал от жары больше всех.
Сухощавый Хамза ехал рядом с ним.
– До колодца уже недалеко, - сказал он.
Якубов, тяжело дыша, молчал.
– Вода в колодце бывает сладкой, - вдруг произнёс кто-то сзади.
– Воды, воды... Дайте, дайте...
Хамза оглянулся. Зульфизар, сидевшая на верблюде, делала какие-то странные движения, будто пила воду горстями, будто умывалась водой.
– Возьми, - сказал Хамза и протянул ей несколько маленьких плоских камней.
– Что это?
– прошептала Зульфизар.
– Положи под язык.
– Зачем?
– Утоляет жажду.
– Вода! Вода!!
– раздалось впереди.
Это кричал с вершины бархана Бешим. Он махал руками.
Хамза, подъехав к нему, увидел внизу колодец.
Кары Якубов неожиданно легко спрыгнул с верблюда и побежал к колодцу.
Степан Соколов, выехав перед колонной, поднял руку. Конь Соколова вздрагивал от нетерпения.
– Назад!
– скомандовал Соколов.
– Приказываю всем назад!
Кары Якубов упал на горячий песок и неподвижно замер.
Только пальцами рук он все ещё продолжал бежать вперёд - пальцы скребли песок.
– Первому взводу встать в боевое охранение!
Лошади, учуяв запах воды, рвались вперёд.
Холодная прозрачная вода полилась в желоб. Бойцы задвигались, заволновались, окружили желоб. Все облизывали пересохшие губы... Зульфизар, опустившись на колени, прислонилась щекой к холодному жёлобу. Кары Якубов бросился было к воде, но тут же раздался окрик Соколова:
– Стой!
Хамза оттащил Якубова в сторону.
– Сначала пьют лошади, по два ведра, - приказал Соколов.
Первые две лошади пили, не отрываясь от воды... Бойцы смотрели на них с завистью. Соколов, взглянув на Зульфизар, погрузил флягу в воду, протянул стоявшему рядом Хамзе:
– Передай!
Хамза взял флягу. Зульфизар потянулась к ней, но рука Хамзы застыла в воздухе... Лошадь, которая пила первой, медленно опустилась на песок. Вторая, подняв голову от желоба, словно прислушиваясь к чему-то, захрипела, рухнула, задёргала ногами в агонии, сверкая на солнце подковами. Круп её сотрясался.
Хамза отшвырнул флягу. Зульфизар заплакала, и слёзы покатились по её лицу крупными градинами.
Бешим стоял около колодца, будучи не в силах поднять голову. Холодная, прозрачная вода, наполнявшая желоб, сверкала на солнце... Словно очнувшись, Степан Соколов ударом сапога опрокинул ведро. Бешим, вздрогнув, пугливо оглядел бойцов, молча смотревших на него. И тут же попятился назад. Соколов с искажённым судорогой бешенства лицом шёл на него... Схватил за ворот халата, швырнул на песок. Выхватил из кобуры пистолет:
– Убью, предатель!
Бешим закричал. Хамза бросился к Соколову:
– Он же не виноват!
Степан, с трудом справляясь с собой, провёл ладонью по лицу, спрятал пистолет.
– Всем отойти от колодца!..
– Закурил, сел на песок рядом с молодым туркменом, похлопал по плечу.
– Ладно, не обижайся... Сколько до следующего колодца?
Бешим поднялся, отряхнул песок с халата, тихо ответил:
– Я не виноват, товарищ командир.
– Сколько?
– повторил вопрос Соколов.
– Вперёд нельзя ехать...
– Почему?
– Если этот отравлен, значит, другие тоже отравлены. Я басмачей знаю... Но есть один чистый. Только немного в стороне.
– Сколько до него?
– Нам не доехать.
– Сколько дней до него, можешь ответить?
Бешим, вздохнув, показал четыре пальца.
Степан, сплюнув сухой, тут же закипевшей на песке слюной, от души выматерился.
Утром разведка доложила командиру отряда - по следам каравана идёт отряд басмачей.
Из-за ближайшего бархана выехали пять верховых. На штыке винтовки одного из них трепыхалась белая тряпка.
Парламентёры приближались. Подъехали совсем близко.
Степан Петрович Соколов тронулся с четырьмя бойцами навстречу.
Широкоплечий человек в бешмете спрыгнул с коня.
Соколов тоже спешился.
Они стояли друг против друга.
– Вы командир отряда?
– спросил широкоплечий.
Соколов качнулся с носков на пятки и обратно.
– Нет, не я.
– А кто командир?
– А вон тот толстый, - обернулся Соколов и показал на Кары Якубова.
– Мне нужен только командир.