вместе, он чуть не влюбился. Наверное, она часто разводила в этом доме отдыха

обеспеченных мужчин, из столиц, из Сортавалы, из Петрозаводска. И финнов. Специально

выбирала женатых, чтобы им потом было несподручно жаловаться. Борис громко выругался

матом. И ещё раз. Наконец полностью осознал, что изменил жене. А вдруг Габи сообщит ей?

Или начнёт шантажировать его. Захотелось что-нибудь сломать, ударить.

Всё это время Борис инстинктивно прикрывал свои гениталии гнездышком из сложенных

ладоней. Не задумываясь о том, что в темноте никто бы ничего не увидел. Наоборот, сейчас

он ярко ощутил свою наготу. Представил, что даже если выберется из леса, по пути кто-

нибудь непременно заметит его. И в таком виде. Это как сны, когда неожиданно

оказываешься голым в общественном месте. Только тут не сон. Борис испытал острый

приступ стыда. Он не знал, что делать, как выпутаться из этой истории. Он в конец

растерялся и даже заплакал от жалости к себе. Одной рукой вытирал слёзы, другой – по-

прежнему сжимал в комок член и яйца.

Успокоившись, Борис решил, что лучше всего выбраться из леса сейчас, ночью. Тогда он

сможет незаметно добраться до своего коттеджа. Стал оглядываться, куда идти. Снова

понял, что может находиться где угодно, а определить в темноте, в каком направлении

двигаться, совершенно невозможно. Ни запахов, ни звуков, ни огонька – ни единого знака.

Борис глянул на небо, вспомнив, что можно как-то ориентироваться по звёздам. Но тёмное,

непроницаемое небо, должно быть, заволокло облаками. К тому же Борис не помнил, как

определять стороны света по звёздам – в последний раз он интересовался этим в начальных

классах школы, и вдобавок ко всему понятия не имел, какая сторона света ему требуется

сейчас. Остался в том месте, где его бросили. Ждать рассвета.

Гнал от себя страх – а вдруг они захотят проверить, что с ним сталось, придут утром и

добьют? Снова плакал. Но потом утешил себя мыслью, что ночёвка здесь могла принести и

пользу. В утреннем свете он, возможно, найдёт следы людей, притащивших его сюда. А если

так, где-то рядом проходила дорога, на которую они его выведут.

Захотелось справить нужду. Борис не смог сделать этого прямо на том же месте, где стоял.

Для этого отошёл в сторону, за дерево, и уже там помочился. Отряхнул член от последних

капель, но, прикрыв рукой, всё равно немного измазал ладонь мочой. Поморщился,

чертыхнулся. Вернулся обратно. Стал размышлять, как провести остаток ночи. Ни садиться,

ни тем более опять ложиться на землю Борис не хотел. Прислонился плечом к стволу дерева.

Но пришлось стоять, накренившись, и он вскоре устал. К тому же земля вокруг дерева

лежала не прямо, а облепляла ствол под небольшим углом, из-за чего ноги были постоянно

напряжены. И, конечно, древесная кора оказалась не гладкой. Он чувствовал, как её

выпуклости и шероховатости впиваются в кожу.

И комары донимали.

В конце концов Борис потерял терпение и всё-таки сел на землю. Но тут же об этом

пожалел. Теперь его преследовало ощущение, что кто-то ползает у него по ногам, между

ягодиц и в промежности. Борис постоянно чесался. Хлестал себя по коже, отгоняя москитов.

Он слишком устал, не мог совладать с нервозностью и мнительностью. Краем сознания

192

понимал, что не стоит доверять собственной чувствительной коже – там, где чудилось

разгуливающее насекомое, могла налипнуть, беспокоя, лишь микроскопическая частица

коры или земли – и, тем не менее, вновь и вновь, сжимая зубы, охлопывал себя, почёсывал,

поглаживал, отряхивал, дёргал головой и конечностями, пытаясь побороть мелких, вредных

призраков. Борис так устал, что ближе к утру лёг на бок и инстинктивно свернулся

калачиком. Нервные ощущения удвоились, и он продолжал дёргаться уже сквозь дрёму.

Такие приступы перемежались обыкновенной дрожью от усиливающегося холода.

В предрассветных сумерках под деревом лежала бледная туша зародыша, липкий

силиконовый кокон, изредка шедший рябью. С веток, из своих укрытий и норок лесные