[29] Жовтневой и Мира (в советский период). Сейчас (2011) Жовтнева носит имя Дорошенко, а ул. Мира переименована по имени одного из главарей оуновских бандформирований. Описываемая точка находится как раз напротив печально известной «тюрьмы на Лонцкого».

[30] Сейчас (2011) ул.Городоцкая, в советское время – ул.1 Мая.

[31] Церковь Святых Елизаветы и Ольги. Изначально и на момент описываемых событий – римо-католический, сейчас (2011) – греко-католический храм. Жители Львова неизменно называют его Эльжбетой, независимо от родного языка.

[32] Город во Львовской области, районный центр. В советское время – Нестеров.

[33] Крупный город в восточной части Польши.

[34] Букв. «удар хватил». Крайне популярное во Львове выражение. Происходит от несколько искажённых немецких слов “Sclag” и “treffen” с тем же значением. В широком ходу до сих пор.

[35] Некий «отдел фронтовой управы».

[36] Криминальной (уголовной) полиции

[37] Имеется в виду Яновский концлагерь, который официально был лагерем принудительного труда, а реально совмещал функции лагеря смерти. Подробнее см. http://www.mankurty.com/holocaust/image/foto/foto2/camp.html

[38] Почти наверняка автор имеет в виду Львовскую тюрьму Бригидки, которая функционирует по этому назначению и до сих пор (2011). Сейчас она стоит на улице Городоцкой, однако на тот момент Гродецкая (Городоцкая) начиналась на упомянутые 200 метров выше, на той же развилке, что и Яновская (Шевченко), а участок от Оперного и до этой развилки назывался тогда улицей Казимировской. См. карту: http://alan.ucoz.lv/ja3w/maps.htm

[39] Где он, разумеется, тут же перебежал бы на советскую сторону и «представил» Советам своё прошлое и просоветскую деятельность. (От переводчика )

[40] Пояснения автора: Быцирк, пол. bycyrk – искаженный немецкий термин «Bezirk» – район; тут – комиссариат полиции, а вообще – следственный изолятор при комендатуре участковой полиции

5 мая.

Сегодня ночью в камере умерло семь человек. Мы не знаем, умерпли они естественно, то есть, из-за голода и истощения, или тоже из-за того, что нам рассказал ветверинар о кошачьем мясе в супе. Сегодня нам тоже дали белое мясо, порезанное кубиками. Многие ели. Я старался не смотреть в миску, потому что хочу пережить немцев.

9 мая

Суп снова жидкий («cienkie»). Одна вода и немного разведённой картошки. Я распух, и хуже всего – ноги. В моё колено можно всадить кулак и ничего не будет видно. У меня в колене как будто толстая подушка. Говорят, что это вода.

16 мая

За преступление, совершённое против тюремных правил, отправляют в кацябу (камеру наказания) в подвалах строения. В зависимости от преступления, кацяба может быть строже или проще. За попытку бегства достаётся немалая взбучка и 14 дней кацябы.В таком случае заключённый получает в камере раз или два раза в день хлеб и воду.

Раз в неделю комендант камеры устраивает санитарный день. Все тогда раздеваются и ищут вшей. У меня их даже не так уж и много, но есть и такие, кто засовывает руку за пазуху и выгребает много живности.

Каждый вторник нас сгоняют в тюремные подвалы, где происходит мытьё, а тем временем одежду и идеяла подвергают дезинфекции в большом герметичном котле. Очистки в котле слишком мало и вши не дохнут. Пар их усыпляет, а потом, когда кладём («kladziemy» – неясно, что тут имеется в виду - От переводчика ) эту одежду,вши просыпаются и грызут ещё горше, чем прежде.

При входе в помещение с душевыми стоит стражник – чаше всего Пясецкий [41], но бывают и другие. Пясецкий держит в руках металлический прут и каждому, кто входит в помещение, поднимает этим прутом петушка. Если из-за горячего пара ничего не видно, то Пясецкий помогает себе фонарём и проверяет, не обрезан ли заключённый. Пясецкий когда-то уже выявил таким образом еврея, который скрывался под липовыми документами. Теперь проверяет нас каждую неделю, несмотря на то, что знает каждого и знает, кто есть кто, откуда пришёл и за что сидит.

Если кто-то отшатывается («cofnie sie») на входе, то Пясецкий бьёт его прутом по петушку.

3 июня

Сегодня нас вывели во двор и поставили в шеренгу. На другой стороне двора стоял покрытый стол, на котором лежали какие-то бумаги. В самом углу двора, на широком куске ткани, лежала куча пакетов. Около стола стоял немецкий комендант тюрьмы и какие-то женщины-польки. Начали нас вызывать по фамилии; каждый подходил к столу и получал («odbieral») пакет. Нам сказали, что это помощь польского опекунского совета, который нам раз в неделю будет давать эти пакеты.