— Вот уж не знал, что мне нужно еще дополнительное противодействие. Я думал, что мне хватает твоего.

— Физическое противодействие. — Она отступила на несколько шагов. — А сейчас медленно иди ко мне.

Брэм сделал шаг вперед, ступая на здоровую ногу. Когда же попытался сделать шаг больной ногой, то почувствовал, что ядро и кандалы тащатся позади него. Идти было тяжело и трудно, но благодаря воде все-таки возможно.

— Очень хорошо, — сказала Сюзанна, отступая еще на шаг. — Продолжай идти. Убедись, что ты поднимаешь ногу, а не подтаскиваешь ее. Иди… Как будто ты маршируешь.

Брэм сделал еще несколько шагов, потом спросил:

— Но зачем я это делаю?

Он догнал ее около валуна, но она бросилась в сторону и отплыла от него.

— Теперь иди вон в том направлении, — приказала Сюзанна. — Иди же! А я все тебе объясню.

Он сделал еще один шаг.

— Объясни!

— Все очень просто, Брэм. Ты большой и сильный мужчина.

— Я очень рад, что ты это заметила.

— Вообще-то я имела в виду, что ты очень тяжелый. И ты должен нагружать ногу, чтобы восстановить ее прочность. После того как твоя рана зажила, не было смысла оставаться прикованным к постели. А сейчас, когда ты ходишь, бегаешь или маршируешь, ты добавляешь всю массу своего тела к каждому шагу, что приводит к слишком большому напряжению мышц. Но здесь, в море, вода уменьшает давление на твое колено, а кандалы дают тебе необходимую нагрузку.

Он почти добрался до нее, но она опять отплыла, и за свои старания Брэм получил только брызги в лицо.

— Если ты будешь делать это регулярно, — продолжала Сюзанна, — то сможешь восстановить свои силы, не нанося большого вреда колену.

Он вынужден был признать, что подобная теория имеет некоторый смысл.

— Кто научил тебя всему этому?

— Никто. Два года назад у нас была девушка, которая поправлялась здесь после падения с лошади. Она сломала ногу и даже спустя несколько месяцев после этого с трудом ковыляла. Ее домашний врач сказал, что она останется инвалидом. Бедняжка была безутешна, ей было всего шестнадцать. Она решила, что никогда не выйдет в свет и что у нее не будет семьи. Но, к счастью, отец решил отправить ее сюда.

— Лечиться?

Брэм сделал выпад в ее направлении, и на сей раз Сюзанне с трудом удалось ускользнуть от него.

— Сомневаюсь, что у него была хоть какая-то надежда на лечение. Он, вероятно, надеялся, что она приспособится к жизни старой девы-инвалида. Но морские купания ей чрезвычайно помогли. Мы с ней делали упражнения по нескольку раз в неделю, и когда она уезжала домой в конце лета, то шла уже без чьей-либо помощи. Она даже могла танцевать. Месяц назад я получила от нее письмо. Она сообщила, что помолвлена и что ее жених — наследник барона, очень красивый, между прочим.

— Сюзанна, а как насчет тебя?

— В каком смысле?

— Почему ты не вышла замуж?

— Ну… это очень просто. Каждое утро я просыпалась, проживала еще один день и возвращалась в постель ночью, не задумываясь о возможности брачных обетов. А спустя несколько лет я вообще перестала принимать их в расчет.

— Но ты же не хочешь сказать, что никто не делал тебе предложения руки и сердца?

Она долго молчала. Наконец ответила:

— У меня никогда не было причин вступать в брак. Ведь я единственный ребенок у отца, и в конечном счете все его состояние и Саммерфилд перейдут ко мне. Хотя я надеюсь, что это случится очень не скоро.

— Но разве ты не хочешь иметь мужа и детей? Или ты для этого слишком современная?

На этот раз она молчала еще дольше. Потом вдруг приказала:

— Повернись! Дойди до того валуна, затем обратно до этого места, и так два раза.

Но он не двинулся с места. Скрестив руки на груди, проворчал:

— Ну, уж нет. Со мной такой трюк не пройдет.

— Какой трюк?

— Ты должна ответить на мой вопрос, ясно?

— Не понимаю, о чем ты…

Она попыталась сделать вид, что ей скучно.

Но его не так-то легко было одурачить.

— Нет, понимаешь. Между прочим, ты очень похожа на меня. Словно мы с тобой два экземпляра какой-то редкой экзотической породы. Только я — мужская особь, а ты — женская. Такая умница, как ты, должна знать, что это означает.

— О, просвети.

— Это означает, что мы должны спариваться. Потому что мы несем ответственность перед природой.

Смеясь, она подняла тучу брызг. И закричала:

— Ну-ка, марш к валуну и назад!

— Ладно, хорошо. Я дойду вон до того валуна и вернусь обратно менее чем за минуту. Но ты должна все это время оставаться на одном месте. И я приду к тебе, чтобы получить награду за свои страдания.

— О, правда? И какой же должна быть награда?

— Поцелуй.

— Нет, не годится.

— Перестань, Сюзанна. Ты вовлекала меня в эти глупые игры и заставила кружить по гальке. Я заслужил награду!

Она с улыбкой покачала головой:

— После того вечера я знаю, что с тобой не может быть «всего лишь поцелуй». Мы здесь для того, чтобы лечить твое колено, понятно?

— Я с места не сдвинусь, пока ты не пообещаешь мне поцелуй.

Она опять помолчала.

— Что ж, хорошо. Поцелуй так поцелуй. Но ты не будешь целовать меня. Это я поцелую тебя. Согласен?