— Кладите его сюда, милорд, — сказал кузнец.

Брэм колебался мгновение, словно не хотел выпускать Финна из рук. Но затем подошел к столу и опустил стонавшего мальчика на покрытую песком и опилками поверхность. А Торн все еще обхватывал руками его ногу.

— Тихо, Финн, тихо… — пробормотал Брэм. — Сейчас мы позаботимся о тебе. — Он повернулся к Доусу. — Где настойка опия?

— Я послал за ней Руфуса…

— Я здесь! — Руфус вбежал в кузницу, держа в руках коричневую стеклянную бутылку. — Я взял ее из «Всякой всячины».

— Я принесу ложку или чашку, — предложила мисс Хайвуд.

— Приберегите настойку на потом, — сказал Доус. — Он уже без сознания, и мы не можем ждать, когда она подействует. — Кузнец осторожно тронул ногу мальчика. — Сейчас начну готовить инструменты. Хотя ногу уже не спасти.

— Чем я могу помочь? — спросил лорд Пейн, стоящий в углу. Лицо у него было пепельно-серое. — Доус, поручи мне хоть что-нибудь.

— Следите за освещением. Здесь становится темно, — сказал кузнец. — У меня в доме есть фонарь.

— Я схожу за фонарем, — вызвалась Диана.

— Все! Замрите! — крикнул Брэм, нависая над Финном. — Никто не коснется ноги мальчика, вы слышите меня? Я поеду за хирургом.

Сюзанна вздрогнула. Она должна была знать, как Брэм воспримет все это после того, как чуть сам не потерял ногу. Но ведь это абсолютно разные раны, полученные при различных обстоятельствах.

А Брэм спокойным, но властным голосом добавил:

— Никто не будет резать этого мальчика. Только после того, как я вернусь. Это приказ, ясно? — Он повернулся к капралу. — Ты слышишь меня, Торн? Никто не должен к нему прикасаться. У тебя есть мое разрешение использовать для этого любые средства.

Брэм повернулся и вышел из кузницы, оставив всех в недоумении. Впрочем, все знали: он отказывался признать очевидное, полагал, что можно сохранить ногу Финна и не потерять его жизнь.

— Я поговорю с ним, — сказал лорд Пейн, направляясь к двери.

Сюзанна остановила его.

— Постойте, милорд. Позвольте мне…

Колин тут же кивнул:

— Да, пожалуй. Упрямый дурак никогда не слушает меня. Держу пари, он никогда никого не будет слушать. Но он любит вас, так что вам, возможно, удастся его переубедить.

Пораженная Сюзанна вскинула на него глаза.

— Неужели он все еще не признался? — Пейн пожал плечами. — Этот трус не заслуживает вас. А теперь идите.

Он подтолкнул ее локтем.

Сюзанна помчалась из кузницы во двор, где Брэм поправлял седло, собираясь сесть на коня.

— Брэм, подожди! — крикнула она. — Брэм, я знаю, что это ужасно для тебя. И это действительно трагедия. Но мы не можем ждать хирурга. Доус должен начать сейчас же, если у Финна вообще есть хоть один шанс.

— Я не позволю оставить его безногим. Ему всего четырнадцать, и он полон планов и мечтаний. Отнимешь у него ногу — и вместе с ней заберешь все его будущее. Скажи, какой будет жизнь у Финна с одной ногой?

— Не знаю. Но по крайней мере у него будет жизнь. А если мы задержимся, то Финн умрет.

— Ты не знаешь этого, Сюзанна. Я видел гораздо больше ран подобного рода, чем ты. Возможно, у тебя есть талант для работы с травами и прочим, но ты не хирург.

— Я… — Она резко отстранилась, и боль в ребрах тут же напомнила о себе. — Я знаю, что я не хирург.

— Правда? — Брэм затянул подпругу. — А создается впечатление, что ты претендуешь на большее. Неужели ты собираешься приговорить этого мальчика к жизни инвалида только потому, что в прошлом тебе причинили боль? Неужели хочешь из-за своего страха перед докторами испортить всю его дальнейшую жизнь?

Она схватила его за руку, вынуждая смотреть ей в лицо.

— Это не мои страхи подвергают жизнь Финна опасности. Это из-за твоих, понимаешь? Тебя все еще беспокоит то, что ты не можешь называться полноценным мужчиной. Для тебя ничего не имеет значения до тех пор, пока ты не докажешь, что у тебя есть пара сильных ног, с которыми можно пойти в очередной бой. Ты скорее потащишь меня в Португалию, чем признаешь, что это не так. Но сейчас речь не о тебе, Брэм.

— Я не собирался никуда тащить тебя, Сюзанна. Я собирался взять тебя с собой с твоего согласия. Но ты не хочешь ехать?

Как в такой момент он мог поставить ее перед подобным выбором?

— Я люблю тебя, Брэм. И я хочу быть с тобой. Но уехать в Португалию в следующий вторник только потому, что мой отец эгоистичный, бесчувственный старик?.. Конечно, это весьма романтично, — но и немного по-детски. И почему мы должны бежать из дома?

— Возможно, тут твой дом. Но он никогда не будет моим.