Внезапно слышится барабанный бой, голосят дудки, народ срывается с места,

бежит встречать неких высоких гостей.

– Строиться в загоне,- ревут надсмотрщики, свистят плети, нам приходиться поспешно

становиться в одну шеренгу.

Стучат копыта, во двор врываются всадники, слуги принимают поводья, помогают

спешиться знатным особам. Стёпка, суетится, заламывает шапку, улыбается во весь рот, жестикулирует, как есть - клоун.

Его, узнаю сразу. Он отличается других всадников, одет неприлично просто,

видавшая виды, изрядно потёртая кожаная куртка, небрежно накинута на плечи,

выцветшие штаны, из грубой ткани, но широкий пояс сверкает золотом и подвешен к

нему грозный меч, с блистающими каменьями на рукоятке - это Росомаха, генерал

службы безопасности.

Гл.32

Он уверено заходит в загон, и моментально узнаёт меня, но ничего не меняется в

его лице, лишь расширяются зрачки.

– Хороших мужчин подобрали,- хвалит он. Стёпка сияет лицом, шапку измял так, что она

становится похожа на коровье вымя.

– До обеда проведёте первую часть соревнования, а последними,- не глядя, тычет в нашу

сторону,- они пойдут и вот этот,- указывает он на Дмитрия.

– Конечно, десерт подают в конце, хороший выбор, бойцы, что надо!- нахваливает нас

Стёпка, гадёныш, буквально приплясывает от усердия.

– Вот и посмотрим,- серьёзно произносит Росомаха.

Отбирают первую партию, выводят из загона. Люди знают, идут на смерть,

упираются, но их колют копьями и они бегут.

Провожаю взглядом, на душе горько и пакостно, но не могу им помочь,

надеюсь, придёт время, воздастся мучителям по заслугам. В порошок сотру! Дерьмо есть

заставлю! Огнём сожгу!

Семён темнеет лицом, я вскользь касаюсь его мыслей, в них бушует ураган. Семён,

вообще, относится гипертрофированно ко всякой несправедливости, а здесь полный

беспредел, явное вырождение человеческих душ!

Идёт время, волнами прокатывается восторженный рёв толпы, в нём глохнут

крики, погибающих на ужасном маршруте людей.

– Пока, ни один не дошёл,- Дмитрий словно окаменел, нездоровый пот покрывает лицо.

Проходят несколько часов, постепенно, рёв толпы затихает, доносятся отдельные

выкрики, публика делится впечатлениями. Звучит балалайка, бабы, весело и задорно

исполняют частушки, в воздух взлетают множество воздушных змеев, украшенных

цветными лентами, пахнет шашлыком, брагой, квашеной капустой - праздник в разгаре.

– Скоро и мы будем веселить публику,- зло щёлкает зубами Дмитрий, он прячет на груди

остро отструганный кусок доски.

– Мешать будет, когда Полосу препятствия будешь проходить,- замечает Семён.

– Это от медведя.

– Не поможет.

– Если удачно ткнуть в глаз, есть шанс проскочить данный этап. Вам бы тоже обзавестись

такими же кольями,- теперь и нам советует он.

– Обойдёмся,- отмахивается Семён. Я друга понимаю, преодолевать все мостки,

перекладины, карабкаться по стенам, нырять в воду - доска будет сильно мешать. Я

вообще, предлагаю, выйти без рубашек, чтоб не дай бог, за что ни будь не зацепиться.

Томительно тянется время, о нас словно забыли, но нет, публика просто гуляет,

перекусывает, заключает новые ставки.

Знакомый скрип двери, на пороге ухмыляется бывший, раб. Впрочем, почему

бывший, раз душа рабская, значит рабом он и остался.

Мужик, поглаживает безобразный шрам на лице, в глазах радость.

– Один, почти прошёл, вот, молодец! Такой накал страстей! Вы, уж, не подведите,

сделайте людям приятное, сразу не издыхайте.

– Когда я стану свободным,- с угрозой говорит Дмитрий,- я тебе рот разорву.

– Вот и молодец, люблю таких … давайте, мужики, вас уже заждались,- он отстраняется, мы выходим. Нас уже ждут воины, они опускают копья, чтоб не артачились, но мы и так

быстро идём, и они едва поспевают за нами.

Нас встречают аплодисментами, оценили, значит. Семён, в рельефных мышцах,