лопнет тисовый лук. Я жалею его и отпускаю стрелу. Взглядом провожаю полёт. Стрела

легко пронзает плоть чудовища и, медленно вгрызаясь в неё, выходит с другой стороны

тела, втыкается в скалу. Как в замедленных съёмках медведь вздымается на дыбы. В это

мгновенье выпускаю ещё одну стрелу. Она так же пронзает его и дрожит в скале. Затем

выпускаю ещё одну стрелу, затем следующую, наверное - с десяток. Все они прошивают

арктодуса насквозь и дрожат в стене. Медведь заваливается на спину, взгляд налившихся

кровью глаз становится беспомощным. Он впервые столкнулся с такой болью. Гигант

падает на землю, груда камней взметнулась в разные стороны. В последних конвульсиях

он раскрошил лежащие рядом осколки каменных глыб и затихает умиротворённый во

внезапной смерти. Наверное, дух его воспарил в медвежью страну, если такая есть.

Мир блекнет, неведомая сила, влившаяся в меня, иссекает, я вновь слышу шум

водопада и своё дыхание. С удивлением смотрю на поверженного гиганта, не могу

поверить и оценить случившееся.

Гл.7.

В смущении прихожу в лагерь, на дереве посапывают охотники. Подходит

Аскольд, внимательно смотрит на меня, от него ускользает то, что стрел в моём колчане

почти не осталось.

– Хорошо поохотился?- осторожно начинает он.

Краснею, в смущении опускаю глаза:- Так, прогулялся … случайно оказался у

пещер, там древний город, случайно столкнулся с медведем, случайно убил его.

У Аскольда глаза заползают на лоб:- Что вы, простите … случайно сделали?

– Того … медведя завалил,- я заикаюсь.

– Медведя завалил?

– Он лежит у ворот. Там, внутри горы, водопад.

Князь садится на землю:- И на хрен мы столько людей гоняли. Пошёл бы сам.

– Да говорю же, случайно!- раскаяние чуть не вызывает слёзы.

– Никита, ты чудовище,- серьёзно изрекает Аскольд,- как хорошо, что ты мой друг.

Он смеётся, но в глазах жёсткость, бородка по-боевому топорщится в разные

стороны.

Семён слышит, о чём мы говорим, мигом оказывается рядом.

– Не шутка?- спрашивает он. Внезапно улыбается как ясно Солнышко. Здорово! Можно

домой идти!

– Можно,- ещё больше смущаюсь я,- но хорошо бы по городу пройтись. Да и шкуру надо

снять.

– Это дело,- соглашается князь.- Подъём!- гаркает он.

Охотники молниеносно оказываются на земле.

– Медведь мёртв,- сходу говорю я.

– Как мёртв?- удивляются они.

Я не стал вдаваться в подробности:- Он лежит у пещер, снимем шкуру, осмотрим

город, и миссия на этот раз закончена.

– Город?

– Древний город, развалины,- уточняю я.

С трепетом входим в город. Мои спутники не менее меня ощущают восторг от

былого могущества империи колоссов. Он и сейчас производит невероятное впечатление.

Сложно даже представить мир людей живших здесь. Огромные сооружения

непостижимым образом вписываются в окружающий ландшафт с непонятной лёгкостью и

гармоничность. Исполинские блоки, давно разрушенных зданий, стоят на земле твёрдо, основательно, словно появились здесь с тех времён, когда образовалась Земля. Буйная

растительность, как зелёное пламя, облизывает тёмные камни.

Стервятники внезапно срываются со своих мест, освобождают от своего веса

уставшие ветки. Неожиданно стайка певчих птиц оккупировала деревья в розовых цветах

и теперь заводят нежные трели.

– Здесь будет наш город,- уверено говорю я.

– Да, место достойное,- соглашается Аскольд.

– Ура!- вырывается у всех.

Мы подходим к воротам Титанов. Медведь арктодус лежит за колонной, огромный

как всё здесь, бывший хозяин развалин, но нарушил закон, напал на людей и мёртв. Комок

подкатывается к горлу. Почему, мне жаль его? Может он просто жертва в чьей-то игре, игре богов?

Князь Аскольд в оцепенении стоит у стены утыканной стрелами, я никогда не

видел его таким. Он поворачивается ко мне, лицо бледное:- Истинно, ты Великий князь, голову за тебя положу, Никита Васильевич!