Изредка пытался наведаться сосед, но Варвара его даже в квартиру не впускала, вежливость пришлось временно отменить: беременная гномиха — неподходящее зрелище для случайных посетителей.

Евпраксия Никитична тоже тосковала и — толстела. Она страдала от отсутствия любви. Ну да, она понимала, что Вася в космосе и не может с ней связаться, но подсознательно верила, что если бы захотел, то докричался бы. Хотя бы во сне.

И постепенно теряла форму.

Помимо того что в ширину в три раза увеличилась, она и подросла еще, уже не помещалась в Осин паровоз. Изменились и черты лица. Когда Варвара уходила гулять с Осей, Евпраксия Никитична отправлялась в интернет и опять общалась там как Облако Тумана. Ее контуры иногда бледнели, и казалось, что в облаке висит маленький спящий гномик.

Беременность у гномов протекает быстрее, чем у людей, младенец безболезненно появился на свет через два месяца после зачатия и говорить начал в недельном возрасте. Мать кормила его грудью беспрерывно, даже в интернет почти не выходила, и постоянно хотела есть. Ее с удовольствием подкармливал Ося и обижался немного, что та ему гномика подержать не дает.

— Евпраксия Никитична, а как зовут вашего сыночка? — спросил однажды Ося.

Гномиха скуксилась — у ребенка действительно не было имени.

— Давайте назовем его Гришей? — предложил Ося. — Он такой маленький и милый, как плюшевый медвежонок. Вот медвежонка я бы назвал Мишей, а раз это гномик, пусть будет Гриша!

— Глиса! — охотно отозвался маленький гном, хлопая глазками.

— Ну нет, Глис... тьфу ты, прости господи! Гр-ришей мы его называть не будем! — Евпраксия Никитична сердито поджала губки. — Мне это имя решительно не нравится.

— Ну тогда, может, Сашей? — вступила в разговор Варвара. — Мне всегда имя Александр нравилось, можно Шуриком звать или...

— Только не это! — прервала бывшая Александра. — Хочу, чтобы у моего сына имя было эксклюзивное и неизменяемое!

— Глиса? — предположил тоненький голосок.

— Вот, например... — проигнорировала его Евпраксия, закатив глаза и причмокнув. — Фейер-Верк! Вот как мы его назовем! И чтоб через дефис, так эксклюзивнее будет. Очень подходящее имя для гнома, я думаю. Красивое.

Варвара еле сдержала улыбку, вспомнив зрелищные «спецэффекты», с которыми был зачат маленький гном.

— Почему бы и нет? Фейер-Верк — оригинально звучит, по-моему, — сказала она убедительно.

— Глиса! — с отчаянием в третий раз выкрикнул новорожденный.

С сочувствием Варвара глянула на малыша, подумав: «Интересно, какое имя выкрикнула бы Нелида, когда нам выдавали ее свидетельство о рождении в загсе, если б она в недельном возрасте уже могла разговаривать?»

Если в семье возникли споры о том, как назвать младенца, то следует немного поколдовать. Колдовство простое, осилит любой волшебник, даже хоть начинающий. Сперва нужно написать на бумажках все имена, которые придут в голову, или выписать понравившиеся из словаря, бумажки свернуть и сложить в шапку. Затем присутствующим, всем, кроме одного, вытянуть по одной. Эти бумажки снова сложить в шапку, пусть тянет тот, кто еще не тянул. Имя, которое вытянет он, будет правильным. Ритуал этот магический и потому всегда действует безоговорочно.

Ося разложил на столе все что нужно: потрепанное издание словаря, карандаш, листок белой бумаги из альбома для рисования, ножницы и шапку, которую так не любил надевать во время прогулок. После долгих манипуляций с бумажками Варвара вытянула записку с заглавными буквами, заботливо выведенными детской рукой: «ГРИША!» Евпраксия Никитична, ни к чьему особому удивлению, вытянула бумажку, где было начеркано «фраер-век» тем же почерком, но с меньшей скрупулезностью и без восклицательных знаков.

— Твоя очередь, Осенька! — сказала Варвара, вернув в пустую шапку оба имени.

Ося зажмурился («чтоб всё по-честному!») и, опустив в шапку пухлую ручку, долго перебирал две свернутых бумажки. Наконец вытащил одну, развернул ее, открыл глаза и... раскрыл их еще шире, будто не верил тому, что там написано. Через секунду он в сердцах плюнул, бросил бумажку на пол, забрался с ногами в угол дивана и обиженно засопел.

— Фраер-век, — прочитала Варвара подобранную с полу записку. Евпраксия Никитична просияла.

Ритуал выбора имени для маленького гнома вновь всколыхнул ее чувства к Васе. Но ненадолго. В день зачатия сына их души и тела соединились экстатически. Ей казалось, что это ощущение будет вечным, но оно исчезло, растворилось во времени. Порой она размышляла даже: «Может, я это выдумала? Просто долго не занималась сексом, ну и впечатлилась». Не чувствуя отклика на свои чувства, она почти перестала его любить.

Конечно, Евпраксия Никитична была во многом благодарна Васе — он ведь вернул ее к жизни и дал новую внешность, причем такую, которая вызывала восторг у многих гномов. Но когда он отправился воевать с брутянами, она задумалась: «Ну что у меня за дурацкий вид? Мальчик Ося играет в меня как в куклу, а все, кому я могла бы понравиться как женщина, ну или, по крайней мере, те, кто уважал бы меня как Васину жену, — тоже в космосе и недостижимы. А я живи тут дура дурой».