— Ну как, Варвара?

Знаете, чем различаются лица дурочек и людей нормальных? У дурочек мускулы лица расслаблены. Подойдите к зеркалу, попробуйте расслабить все, и посмотрите — увидите полного дебила.

Варвара стояла теперь перед Танькой с абсолютно нормальным лицом и смотрела на нее нежно, почти не дыша:

— Господи...

— Откуда ты знаешь? — спросил Бог еле слышно. Наверное, это можно было бы назвать «на воре шапка горит». Интересно, разоблачили ли хоть одного шпиона, шутя задав ему вопрос: «А вы случайно не шпион?»

Но Варвара даже и не догадалась, что внутри Таньки находился Бог. В этот миг она подумала, что жизнь — на удивление любопытная штука. Будто нарисованная в ФотоЛете[21]. И тут и там есть прозрачные и полупрозрачные слои — будто человек рисует на кусках стекла, а потом совмещает их или меняет местами.

Общая схема, самый нижний слой. Краски чистые, границы обозначены, все ясно, понятно и донельзя скучно.

Потом маски пошли, полутона, жизненный опыт накладывается, всякие бредни и фантазии, самой разнообразной формы. Какая-то часть четкого нижнего слоя маскируется, какая-то подчеркивается. Самый нижний — у многих одинаковый, а дальше у каждого свои. У одного все слои соединились и закостенели, а у другого жизнь их может двигать, вертеть, удалять, добавлять...

Настроение — это фотофильтр. Все вдруг раз — и золотом сияет. Или наоборот, синеет-зеленеет, все равно что положить сверху кусок цветного стекла — и нижние слои все поменяют оттенок.

А самое интересное — когда возникает Любовь. Настоящая, «крышесносная», когда все слои едут в разные стороны, и даже первый, самый дальний, может взять и перерисоваться. Или вдруг вылезет то, чего никогда не было видно. Или пропадет то, что всем давно глаза мозолило. Замордованный жизнью ханурик может превратиться в орла, а орел заворковать, как горлица... Ну, если все слои совместились, тяжело, наверно, может вообще картинка испортиться...

Однако нормальный ФотоЛет подобных катастроф не допускает... Значит, этот ФотоЛет — безумный.

Варвара — если действительно со всей дури влюбилась в Таньку — могла бы вдруг, сходу, и осознать, какая их связывала карма...

А вот не осознала. Так что, может, это все просто глупости, наваждение и морок. А может быть, и нет. Может, никакая карма не связывала никого, и это Бог все намудрил, кто же знает...

Танька вдруг вскочила, побледнев:

— Мне срочно нужно ехать домой, к брату! — но тут же заметно сменила тон. — Сейчас вот только посмотрим, нет ли тут еще пленных, и покинем этот негостеприимный дом…

Из запертой комнаты выбираются разными способами. Можно сломать дверь или разбить окно. Еще вариант — долго и отвратительно шуметь, пока кто-нибудь не придет, дать ему по башке, устроить бойню и со скандалом убежать. Намного легче, если среди беглецов есть Бог. Вооруженный Всемогуществом, он способен, например, дунуть в потолок и снести крышу или плюнуть в пол — и дыра возникнет, ведущая в подземный переход. А то и вовсе разнести весь дом на кирпичики. Богом все же быть очень выгодно, хотя на планете с исчезающей Магией творить много чудес рискованно, так что на этот раз он не устроил чуда — просто гном Вася взломал замок. Для его племени замки не преграда, гномы прирожденные взломщики. Люди и поэтому еще не любят их: если обидеть гномов, то укрыться от мести за запертой дверью невозможно. Хорошо хоть не грешат воровством.

В соседнем помещении, за похожей дверью с железной решеткой, лежала на диване бывшая брутянка — ныне продавщица, пьяная Маруся. Она лежала на спине и, похоже, пыталась одновременно приподнять верхнюю и нижнюю половины тела, оставив в соприкосновении с диваном поясницу. Она была так сосредоточена, что даже не сразу заметила своих «спасателей».

— Х-эй! — крикнула Маруся, когда это все же случилось. — А вы знаете, что я — инопланетянка, причем очень богатая?

Она перевернулась на живот и смотрела, прищуривая то правый глаз, то левый, то странно вращала головой, будто пыталась сосчитать присутствующих.

— Не похоже, — ответила Танька. — А что вы здесь делаете?

— Отдыхаю. Богатый человек может себе позвол-иТЬ? — Маруся громко икнула и, выставив вперед руку, посмотрела на накладные ногти, украшенные цветочками и бабочками через один. — А на родине моей мода была другая. Там ногти стригли коротко. Я — инопланетянка в прошлой жизни. А мой муж кто, знаете? Он призрак, вот!

Она повернулась набок, поджала колени и печально сообщила:

— Ну я и напилась! Вас, кстати, заложила обеих. Наверное, я свол-ОЧЬ?

— А пьяная вы более общительная. Не хотите пойти с нами домой? — спросила Варвара.

— Домой? Дом я куплю себе на днях, а пока… Пока тут жить буду… Вот! А может, и не буду. Брутяне эти — косоглазые все и придурки. И мужа моего ведь так и не поймали ни фига. Он улетел. Я, может, тоже бываю косоглазая, но придурком — никогда! — она захохотала, но тут же притихла и внимательно уставилась на Таньку. — Я помню. Главная тут — ты. Я тебя нанимаю. Мужа моего поймай!

— Я не работаю по найму, — Танька улыбнулась весьма вежливо и отстраненно, как умеют улыбаться бизнес-аналитики солидных компаний в Сити Лондона.