— Ну ты даешь! А она спасибо, думаешь, тебе скажет за такое имечко?

— Варвара! — укоризненно взглянула Танька. — Ну зачем уж так?

Варвара покраснела:

— Прости, я понимаю, что я дура. Но не понимаю, почему.

Танька нахмурилась — все-таки ее смущала эта неожиданная преданность. Что если никакой кармической задачей они не связаны вовсе, а просто у Варвары от этих приключений или в связи с возрастом произошел гормональный сдвиг, и она вдруг стала интересоваться женщинами?

— Вася, заговори со своей барышней, — продолжил Бог тем временем. — Называй ее по имени. Когда она ответит — как угодно, полдела сделано.

Гном подошел ближе к мерцающему облачку, прижал руки к груди и заговорил, прочувствованно и с надрывом:

— Евпраксия Никитична! Должен вам сказать, что я влюбился сразу, как только начал ваш дневник в сети читать.

Продолжая говорить, он медленно, но ритмично разводил руками — то в стороны, то вперед.

— Я о вас думаю все время, в каждой вашей фразе нахожу массу смысла, вы так умиляете меня! Евпраксия Никитична, вы мечта моя! Каждый божий день я намеревался объясниться вам в любви, но робел...

Руки пошли вниз.

— И даже не надеялся, что вы когда-нибудь внимание обратите на меня. Но вы такая добрая, такая снисходительная — вы меня заметили. А сейчас узнаете? Евпраксия Никитична, это я, Вассиллий! С двумя «с» и с двумя «л», помните? Я вас-с л-люблю, Евпраксия Никитична…

Он прижал руки к бокам и начал медленно поднимать вверх лицо.

— Правда же, вы не сердитесь, что для вас я выбрал это имя? Оно такое же прекрасное, как ваша душа, но я… мечтаю прикоснуться к вашему телу…

Вася закрыл глаза. Облачко шевельнулось, подплыло ближе к гному, прямо к его трогательной физиономии, так что он ощутил на губах влажность, и отлетело в сторону, слегка порозовев.

— Она меня поцеловала! — радостно сообщил гном, вертя головой налево и направо и сияя в прямом смысле.

— Отлично, — одобрил Бог.

— И комплекс упражнений неплохой, — вторила Варвара. — Еще надо попрыгать в конце... — сияние гнома померкло. Варвара смущенно и испуганно взглянула на Таньку. — Молчу-молчу. Думала, умную вещь говорю.

— О боже мой! — воскликнул Бог[20]. — Тобой займемся через пять минут. Жди.

— Жду, — с готовностью подтвердила Варвара. — Спасибо!

— Вот и жди, — Бог снова обратился к Облаку и Васе. — Пока все отлично. Встаньте рядом. Закройте глаза. Евпраксия Никитична, к вам это тоже относится, представьте себе, что глаза закрыли. А теперь старайтесь взяться за руки. Очень старайтесь.

Гном с закрытыми глазами тянул растопыренную ладонь, шевелил пальцами, умудрился сощурить не только глаза, но и все лицо, только борода вперед торчала. Облачко темнело, светлело, принимало то форму шара, то, наоборот, вытягивалось в столбик, становясь похожим на джинна из бутылки. Бог поднял в их сторону Танькины ладони и дунул ее губами, будто пускал кольца дыма.

В Васину ладошку легла рука очаровательной особы с него ростом, чуть пышноватой, но вполне соответствующей выбранному имени. Ее одежда, очевидно, являлась плодом гномьего воображения — это было нечто похожее на розовое платье, которое он сам у куклы позаимствовал, но так густо усыпанное драгоценными камнями, что топорщилось в разных местах, и было явно неудобным.

— Милый! — пылко воскликнула новоявленная Евпраксия Никитична и бросилась на шею Васе.

— Вот это да! — Варвара, кажется, была изумлена не меньше гнома, который на радостях не только дар речи потерял, но и глаза не мог открыть как следует: правый был все еще зажмурен, а левый, прищурившись, смотрел в лицо любимой. — А имя-то как ей подходит!

— Варвара, а теперь ты меня слушай, — произнес Бог Танькиными губами. Варвара кивнула. — Сейчас ты подойдешь сюда, повернешься ко мне спиной, и я тебя обниму.

Варвара густо покраснела.

— Не уверена, — ответила она, мотая головой. — Видишь ли, у меня бзик насчет прикосновений. Я особо-то не позволяю себя трогать никому. Хоть я к тебе прекрасно отношусь, но при этом инстинктивно могу заехать тебе в пузо или в глаз, если твои прикосновения мне неприятны будут. Ну а если, наоборот, приятны, то я... не знаю даже, что я буду делать. Я сейчас дура какая-то.

— Это и нужно для того, чтобы вернуть в тебя разум! — рассердился Бог. — Не дергайся и не сопротивляйся. Иди сюда.

Варвара робко подошла, повернулась спиной. Танька обняла ее за плечи, прижалась лбом к затылку. «Зачем я это делаю?» — мелькнула мысль, но отрываться не хотелось, ей было хорошо так, и казалось, что изнутри этой странной женщины шло нечто доброе и светлое и так доверчиво тянулось навстречу, что жалко было обижать нервным одергиванием. «Хорошая какая, — подумала Танька. — Ужасно интересно и страшно даже, что же нас связывало в прошлом? Вдруг ненависть? Или проклятье?» И — отпустила.