Голос прозвучал тонко и не призывно, как у гнусавого, косноязычного дьякона. От колен к животу предательски поползла дрожь. Вася постучал себя по груди и покашлял в кулак.

— Как могло случиться, что все наши попытки противостоять этому оказались тщетными? Неужели ужасный конец неизбежен? — он сделал отрепетированную паузу: в этом месте предполагались доносившиеся из толпы всхлипы особо расчувствовавшихся.

Но всхлипов не было. Кто-то шмыгнул носом, пробормотав: «Холодно, твою мать!» Васина борода съежилась над дрогнувшим подбородком, а голос продолжил совсем пискляво:

— Конечно, нет! История показывает, что безвыходных ситуаций нет и не бывало. Конец Света приближался уже неоднократно, каждый раз нам удавалось его предотвратить…

В центре поляны несколько гномов неуютно запереминались с ноги на ногу, стараясь не смотреть на пень. Одним за себя стыдно сделалось, что не участвовали вроде как в прежних предотвращениях Конца Света, другим — за оратора, который врал как сивый мерин и, кажется, сам не понимал своего вранья.

Оратор развернул «наглядную агитацию»:

— Что мы имеем на сегодняшний день?

Лист ватмана формата гномьего А1 изображал кривые и графики со столбиками черных и красных цифр.

— Количество расплодившихся на Земле ведьм составляет на данный момент восемнадцать и шесть десятых процента, — Вася ткнул в ватман жестом неопытного агронома, читающего доклад собранию усталых колхозников. — Благодаря средствам магической информации призраки обрели доступ к интернету. Книги о Конце Света расходятся миллионными тиражами. Почему же все это не оказывает нужного воздействия?

Ответа не предложил никто. Слушатели задремали. Если пронзительный Васин голос еще мешал кому-то уснуть, то цифры и графики действовали сильнее снотворного. Выступающий паниковал. Только врожденное упрямство не позволяло ему спрыгнуть с «трибуны» и броситься наутек.

— Дело в том, — продолжил он, обращаясь к ватману, — что на Земле скопилось множество инопланетян, преследующих корыстные цели: близкий Конец Света обеспечивает им безнаказанность.

Гномы погружались в сон глубже, чем на сеансе у гипнотизера. Одни обхватили себя руками, другие оперлись лбами о воткнутые в землю палки, третьи склонили головы в треугольных колпачках на плечи соседей и храпели с присвистом, пуская слюнявые пузыри. Вася набрал в грудь побольше воздуха и вскричал:

— Что?! Требуется? Для того? Чтобы ликвидировать опасность? Какие?! Меры? Нужно принять?!

Первые ряды встрепенулись, не понимая, что от них требуется, стыдливо смотрели себе под ноги и виновато сопели.

— Необходимо! — Вася читал уже быстро, с явным намерением поскорее закончить и удрать. — Чтобы-гномы-поняли-всю-глубину-опасности-чтобы-отрешилисьотблагодушияотбеспечности…

Лишь одна слушательница в многочисленной сонной толпе не смыкала глаз. В отчаянии она смотрела, как остальные неприкрыто зевали, остекленелым взглядом таращились на пень, поеживались и засыпали снова. Евпраксия Никитична готова была разреветься в голос. После стольких попыток стать незаурядной личностью и их провалов вся надежда была лишь на Васю: раз уж от себя не добилась больших успехов в жизни, хоть бы избранник пролил на нее луч сиятельного авторитета. Но только теперь было ясно как пень, на котором избранник едва высвечивался в тусклом мерцании луны, что ежели он авторитетом и пользовался, то явно не здесь: выступление Вассиллия, такого деятельного и блистательного в интернете, терпело полнейшее фиаско в реале.

«Бедный мой, бедный…» — вздыхала Евпраксия Никитична, умножая отчаяние на сочувствие. Кто-кто, а сама-то она точно знала, каково ему было на том пне стоять: ей однажды пришлось побывать в его шкуре. Правда, давно это было, когда еще в институте училась.

Евпраксии Никитичне, то есть в ту давнюю пору еще Александре, поручили тогда читать доклад о шотландских традициях. Александра училась прилежно, к заданию отнеслась положительно и доклад готовила не менее скрупулезно, чем Вася свою речь. Ее выступление тоже ватманом сопровождалось каким-то, плюс географической картой Шотландии, слайдами и даже песней «My Bonnie is over the ocean»[23].

Песню предполагалось спеть хором. Но накануне мероприятия участники «хора» всю ночь напролет горланили вовсе не те песни, развлекаясь по общежитиям — сначала в женском, потом в мужском. Так что, пока Александра вещала про килты и хаггис[24], все остальные ритмично раскачивали лохматыми головами в такт ее голосу, аккомпанируя неровным храпом.

 Первый куплет она спела в одиночестве, никто из «хора» проснуться не удосужился. Припев «Брин бак, брин бак, брин бак май бони цу мир[25]» в исполнении ее сконфуженного соло зазвучал так жалостливо, что благосклонная к ее стараниям преподавательница не выдержала и побежала по аудитории, пихая «хористов» в бока, тряся за плечи, и грозно кричала: «А ну-ка пойте! Пойте!!! Всем петь сейчас же!»

«Уж не пойти ли, не попихать ли этих… — подумала Евпраксия Никитична, глядя на спящих гномов, — пусть хоть похлопают Васе ради приличия». Однако ей сразу же вспомнились лица сокурсников, разбуженных преподавательницей, как одурело те хлопали ресницами, чесали под мышками и присоединяли к ее дрожащему голосу свои осипшие глотки: «…е-бони-цу-ми-ии... »[26]. Бывшая Александра рассыпалась безудержным смехом.

Несчастный лидер перевел взгляд потухших глаз на любимую, и, смутившись, она свела скулы, закусила губу, уставилась на него с пылкой преданностью.