Пусть приснится тебе сон,

Как садишься ты в вагон,

Дом родной, п…да на печке

И приказ Антона Гречки.

Утром рассказал, какой видел сон восхитительный — а простынь пришлось стирать. С того дня ножки на фотографии бывшей Мынейловской подруги пошли по рукам — каждому хотелось поглазеть на них и окунуться в эротический сон. А хохол с неизбывного горя хотел пойти в баню с чужою женой.

Но женщины пришли вдвоём. Был, правда, момент, когда разомлевшая от пара прапорщица распахнула дверь и присела в полумраке предбанника на лавку отдышаться — явно провоцируя нас. Но большие, отвисшие до пупа груди скорее отпугивали, чем притягивали взгляд.

Потом прискакал Таракан и рявкнул:

— Боевая тревога! Бегом на катер.

Прибежали на катер — нет виноградарей. Беспалов нажал кнопку сирена и не отпускал минут двадцать, пока на берег не выбежали Теслик с компанией.

Снялись со швартовых — курс на границу, а там вот что произошло. У китайцев были длинные лодки (мы их джонками называли) с подвесными западногерманскими моторами — они по скорости делали наши «Аисты», как заяц черепаху. И это очень сильно задевало командование. В противовес им привезли на Новокачалинскую заставу две амфибии — это «лягушки» с авиационным двигателем и большим пропеллером. Догнать китайскую джонку им удавалось, а дальше что? Сидят там два бойца под фонарём, как в самолёте, а откроют — даже незначительная волна захлёстывает. И не дай Бог двигатель заглохнет. Запускали его рывком за пропеллер — а как это сделать на воде? Короче, амфибии эти были непригодны к службе на Ханке. Но пока дошло….

В тот день у одной такой в миле от берега мотор заглох. Открыли погранцы фонарь — может запустить хотели? — а волной кабину захлестнуло. Легла амфибия на дно, а парни на неё встали — волна пройдёт, их с головой, схлынет — вода по грудь. Вторая на помощь пошла — только сбавила ход, её тут же волной захлестнуло. Картина Репина маслом — две амфибии на дне, четыре головы на поверхности — называется «Приплыли».

На заставе всполошились, начали нас по рации вызывать — а мы баню топим, лясы точим да виноград собираем. Те, что дежурили на катере, зуммера из радиорубки не услышали — видно, своих дел хватало. Откликнулся 68-ой и с правого фланга через всю Ханку ринулся на помощь. А время идёт. Наконец догадался кто-то с заставы на ПТН брякнуть, чтоб прощупали локатором — куда это ПСКа-69 запропастился. Начальник отвечает:

— Так они здесь.

Дальше события развивались так. Выскочили мы из-за мыса, сразу ребят на экране РЛС засекли и ещё две цели. Одна — ПСКа-68, мы с ним по рации связались. Вторая быстро двигалась из глубин китайской территории. Вскоре мы её в ТЗК смогли распознать — джонка с немецким мотором. Летит, только бурун сзади пенится. Почуяли жёлтомордые добычу лёгкую в наших водах — ребят обессиленных забрать и утащить в Поднебесную.

Потом хрен докажешь, кто чью нарушил границу.

Мичман Беспалов очень разумную повёл тактику в сложившейся ситуации. Ясно и понятно, что по прямой китайцы нас сделают нас в два счёта, и он начал менять галсы, подбираясь к месту крушения амфибий. Узкоглазым за волнами погранцов не видать, так они ориентируются по нашему курсу — мы повернём на юго-восток, они уже там, мы на норд-вест, и они туда во все лопатки. Будто игра в пятнашки. Только мы с боцманом стояли у лееров, вооружённые до зубов личными автоматами, а Мишка Терехов расчехлил свою рогатку и в оба патронника патроны загнал.

Переиграли китайцев — раньше их вышли на расстояние визуального контакта с погранцами утонувших амфибий. Они уже махали нам руками, но головы торчали только три. Куда делась четвёртая? Ситуация резко изменилась, и стал понятен манёвр джонки — она вдруг устремилась вглубь наших вод. Один бесстрашный боец рискнул пуститься вплавь до берега, и за ним сейчас рванули китайцы. Нам в этой гонке ловить было нечего, и командир взял курс на перехват. Мы пошли вдоль границы, забирая всё ближе к чужим водам, и наблюдали за джонкой. Вот белый бурун пропал среди волн, через минуту вспучился вновь — нарушители рванули на север. Беспалов схватил мегафон:

— На лодке — заглушить мотор, лечь в дрейф для досмотра. В случае отказа открываю огонь на поражение.

Вряд ли его услышали на джонке. Мичман включил сирену. Китаёзы чуть изменили курс, огибая нас по широкой дуге. Минут через десять-пятнадцать они станут недосягаемы. Беспалов:

— Терехов, заградительный, огонь!

Пулемётная очередь треском разорвалась в ушах, по палубе зазвенели пустые гильзы. Строй фонтанчиков обозначил линию, на которой кердык придёт нарушителям. Джонка не остановилась, но шире заложила дугу.

— Терехов, огонь на поражение!

Второй строй фонтанчиков пробежал значительно левее первого, то есть ближе к нарушителям и дальше от границы. Лодка развернулась к нам кормой и бросилась во все лопатки прочь от пулемётного огня. Третью очередь Мишка дал без всякой команды — должно быть нервы сдали — и точно накрыл джонку очередью. Она вздыбилась узким носом — на мгновение бурун закрыл её и тут же пропал — лодка встала. Над бортом замелькали спины нарушителей. Мы подумали, они молятся, а китаезы вычерпывали воду. За кабельтов до них с лодки спустился человек и поплыл в нашу сторону — маоисты отпустили захваченного погранца. Он поднялся по штормтрапу, и мы легли на обратный курс. Нарушители были в наших руках — лестно взять их на буксир и притащить на заставу. Беспалов за такой подвиг мог медаль получить, да и нам что-нибудь подфартило. Но важнее — спасти ребят, и мы ринулись к затонувшим амфибиям.

— Страшно было, — спрашиваю погранца, — в плену побывать?

— А ты как думаешь?

— А когда вас очередью накрыло?

— Не успел испугаться — вдруг удар в лодку и дырка в борту. Мотор заглох — водой залило.

— Никого не зацепило?

— Нет.

— Ну, Терехов, ты герой! — это уже поздравления от команды.

— Просто снайпер какой-то.

— Этот, как его — Соколиный глаз.

Трёп понемногу снимал нервное напряжение.

Стали у амфибий — подрабатывая винтом, носом на волну. Самосвальчик в воду прыгнул, обвязывал бойцов страховочным фалом и помогал взбираться на борт по штормтрапу. У ребят руки и ноги в кровь изрезаны стеклом разбитого фонаря. Поднимаются на раскалённую палубу — вода с них стекает и парит, а они зубом на зуб не попадают. Оленчук тулупы на спардеке раскинул: