— Все-таки?

— А то как же! Он ведь умер, не получив отпущения своих мерзких грехов.

— Да, именно так!

— Наш брат умирает все-таки спокойнее, как порядочный человек. Не так ли?

— Это уж точно! Мы с тобой ведь не мошенники.

— Так с Богом!

Крестьянин запел, а Ринальдо, смеясь про себя, проводил его глазами, углубился в лес и как следует подкрепился.

После короткого бодрящего сна он поднялся и несколько часов кряду прошагал глухим лесом. Неожиданно для себя он очутился возле небольшого взгорья, на котором высились руины замка.

Ринальдо огляделся и не заметил ни единого живого существа. Кладбищенская тишина царила в этих местах. Не слышно было даже голосов птиц. И все-таки Ринальдо показалось, что замок и вовсе не обитаем.

Атаман направился к развалинам замка и вступил в большой двор, заросший высокой травой. У рухнувшей колоннады он сел на упавшую колонну и стал внимательно рассматривать все вокруг.

Какой-то шорох вспугнул его. Мимо проскакала косуля. Ринальдо встал и подошел к лестнице, ведущей в верхние этажи замка.

Он поднялся наверх и попал в большой зал. Здесь на каждый его шаг отзывалось громкое эхо. Ринальдо напряг слух, но вокруг было по-прежнему пустынно и безжизненно.

Из зала можно было выйти в просторный покой, в задней стене которого Ринальдо заприметил две старые деревянные двери с железными задвижками. Он остановился, прислушался, но и в этот раз не уловил ничего, кроме собственного громкого дыхания. Он постучал в обе двери. Все было тихо.

В конце концов он отодвинул задвижку на одной двери; дверь заскрипела. Ринальдо вошел в пустой зал, и тотчас из него вышел. Затем он открыл вторую дверь и нашел здесь еще одну пустую комнату. После этого он запер на задвижки обе двери и вернулся тем же путем, каким вошел сюда.

Теперь он обнаружил в одном углу зала узкое отверстие. Это был вход в пустой покой, из которого можно было пройти во второй и в третий. Нечаянно Ринальдо наступил на сухие ветки и, посмотрев под ноги себе, увидел, что под ногами у него запертый люк. Он отодвинул задвижку люка, поднял крышку и заглянул в темную глубину, куда вела узкая каменная лестница. Окончив осмотр, он вновь опустил крышку на место, запер люк и пошел назад. Снова лестница, снова двор… Похоже, во всем этом каменном лабиринте и впрямь — ни души.

Сумерки уже изрядно сгустились. Ринальдо поискал глазами какое-нибудь подходящее для ночлега дерево, увидел царственный вечнозеленый дуб, забрался на него и устроился поудобнее в густых ветвях. Впрочем, о каких удобствах можно было тут говорить!

После почти бессонной ночи Ринальдо оставил свое жесткое ложе, едва рассвело, и тотчас отправился на поиски воды. А когда утолил жажду и наполнил свою флягу, пошел дальше, не забывая делать на деревьях надрезы, чтобы найти дорогу назад к руинам.

В полдень он вышел через лес к проезжей дороге и прилег в нескольких шагах от нее за кустом.

Но пролежал так Ринальдо недолго, вскоре до него донеслись людские голоса и звон колокольчиков, какие обычно подвязывают мулам. И голоса и звон колокольчиков звучали все громче, и в конце концов он увидел группу цыган. Вся компания состояла из трех мужчин, двух старух и трех молодых цыганок, четырех детей, одного груженого мула и двух псов.

Цыгане, видимо, хорошо знали местность. Завернув в лес, они сразу же пошли к ручью, от которого незадолго до этого отошел Ринальдо. Псы, тут же почуяв его, подняли дикий лай и бросились на атамана. Один из цыган схватился за ружье, а два других выхватили ножи.

Ринальдо стукнул раз-другой псов, те отскочили, и он вышел из куста.

— Эй! Ты кто? — закричал один из цыган.

— Отзовите собак, — крикнул в ответ Ринальдо, — или я пристрелю их.

Цыгане приманили собак к себе, а женщины взяли их за поводки. Ринальдо подошел ближе и решительно сказал:

— Нам едва ли надобно бояться друг друга!

— Кто ты? — спросил цыган.

— Человек, не ведающий страха, — был ответ. — Думай обо мне что хочешь. Но дай мне глоток водки.

Цыган рассмеялся.

— Ты получишь ее, если заплатишь. Черт побери, парень! Сдается мне, что ты из шайки Ринальдини!

— Какое нам с тобой дело до Ринальдини?

— Мне-то есть до него дело! Он стоит, по меньшей мере, пару-другую тысяч цехинов! — пробурчал цыган.

— Ну так ты уже опоздал.

— Опоздал? Я думаю, он еще вовремя попадет на виселицу.

— В последнем бою его зарубили тосканские солдаты.

— Тысяча чертей! Да ты из его шайки!