Таким образом, Кондратьев показал, что при капитализме экономические рост и спад имеют циклический характер, не зависящий от уровня развития средств производства и количества вовлеченных в экономические отношения государств. Циклы состоят из чередующихся периодов относительно высоких и относительно низких темпов экономического роста. Продолжительность цикла составляет в среднем 50 лет, но с возможным отклонением в 10 лет (от 40 до 60 лет).

Математическая методика исследования, применявшаяся Кондратьевым, была не лишена недостатков и подвергалась справедливой критике со стороны его оппонентов, но все возражения касались лишь точной периодизации циклов, а не их существования.

Ориентируясь на расчеты Кондратьева, мы можем описать те циклы, которые ученый уже не застал:

4-й – с 1945–1947 годы по 1981–1983 годы; 5-й – с 1981–1983 годы по 2018 год; 6-й – с 2018 года по 2060 год.

Для нас наиболее важным здесь является вывод о цикличности глобальных кризисов, которые также случаются раз в 50 лет (плюс-минус 10) и отмечены минимумами конъюнктуры. Исходя из того, что предыдущий кризис начался в 1973 году, можно сделать вывод, что в 2009 году новый кризис только начинается, и нас ждет (как и предвещал министр финансов) много «веселых» дней.

Но не всё так просто, как может показаться. Во-первых, сам Кондратьев не выделял какие-то особые кризисы внутри своих циклов – наоборот, он подчеркивал, что внутри длинных волн конъюнктуры есть короткие циклы капиталистического развития (7 – 11 лет), которые как бы нанизываются на соответствующие фазы и изменяют свою динамику в зависимости от нее: в периоды длительного подъема больше времени приходится на «процветание», а в периоды длительного спада учащаются кризисные годы. Во-вторых, Кондратьев и сторонники его теории заметили, что длинные волны имеют тенденцию к сокращению по мере развития рынков – то есть продолжительность цикла в 50 лет не является жестко заданной некими объективными законами природы, посему теория Кондратьева не может служить в качестве инструмента по «назначению» точных дат грядущих кризисов, а дает нам лишь понимание того, на какой стадии развития экономики (рост или падение) мы в данный момент находимся.

Так вот, мы находимся на «понижательной» фазе, приблизившись к минимуму экономической конъюнктуры. До начала «повышательной» фазы пройдет еще несколько (от пяти до семи) лет, то есть уверенного роста нужно ждать не раньше 2015 года.

Однако это вовсе не означает, что до указанной даты мы будем прозябать в нищете и голоде, а потом всё вдруг зацветет и заколосится – нет, процесс гораздо сложнее и многообразнее.

Ведь Кондратьев в рамках своей теории сделал еще одно важное открытие – он описал, какие изменения в уклад нашей жизни привносят кризисы, происходящие на стыке старой «понижательной» и новой «повышательной» фаз.

На протяжении исследуемого периода ученый выделил «эмпирические правильности». В частности, он указал, что в самом начале «повышательной» фазы происходит глубокое изменение всей жизни капиталистического общества. Этим изменениям предшествуют значительные научно-технические изобретения и нововведения.

В «повышательной» фазе первого цикла это были развитие текстильной промышленности и производство чугуна, изменившие экономические и социальные условия общества.

В «повышательной» фазе второго цикла началось строительство сети железных дорог, которые позволили освоить новые территории и преобразовать сельское хозяйство.

В «повышательной» фазе третьего цикла произошло широкое внедрение электричества, радио и телефона.

Перспективы нового подъема Кондратьев видел в автомобильной промышленности. Сегодня мы знаем, что он был прав: начиная с середины 1940-х годов автомобили, двигатели внутреннего сгорания и нефтепереработка уверенно захватили все сферы жизни, нефть стала кровью цивилизации, обеспечивая не только транспортные, но энергетические нужды.

Больше того, на наших глазах произошла и научно-техническая революция «повышательной» фазы пятого цикла (1980-е годы): она была отмечена бурным развитием электроники, вычислительной, лазерной и телекоммуникационной техники. Благодаря ей появились предметы быта, без которых мы сегодня уже не представляем себе комфортное существование: мобильные телефоны, персональные компьютеры, информационные сети, системы глобального позиционирования.

Какая революция ждет нас на «повышательной» фазе шестого цикла, начало которой придется на период с 2015 по 2018 годы? Этого пока не знает никто. Ведь, согласно тому же Кондратьеву, новые «прорывные» технологии зародятся (а возможно, уже зародились!) в небольших малоизвестных лабораториях и фирмах – именно маленькие компании за четверть века вырастут в колоссальные международные корпорации, изменив своей продукцией нашу жизнь. Отдельные футурологи говорят, что, возможно, прорыв произойдет в области высокотехнологичной медицины и генной инженерии – там уже накоплен серьезный потенциал для рывка. Если это так, то мы стоим на пороге эры «лекарств от всех болезней», регенерации поврежденных органов и детей «из пробирки». Но может оказаться и так, что прорыв произойдет в другом направлении – например, в сфере энергетики.

Теория Кондратьева находит сегодня поддержку у ведущих экономистов, анализирующих развитие мирового экономического кризиса. Они прямо указывают на то, что современный кризис является следствием циклического спада, на который наложилось стремительное сдувание ипотечного «пузыря». Сегодня, по мнению экономистов, мы достигли «дна» кризиса, и хотя некоторые скачкообразные колебания еще будут, уже в начале 2010 года (самое позднее – осенью 2010 года) мировая экономика пойдет в рост.

Следует учитывать, что настоящий кризис заметно отличается от всех предыдущих. В него оказались вовлечены почти все страны мира, благодаря тому, что глобализация к началу XXI века практически завершилась. Соответственно, и пути из кризиса искали сообща. На грани банкротства сегодня оказались не только крупнейшие компании, но и государства: например, Исландия и Швейцария, которые предпочитали наполнять свои бюджеты за счет спекуляций с ценными бумагами, в том числе с ипотечными облигациями. В другие времена им легко позволили бы рухнуть в бездну дефолта, но в современном мире, где все зависят друг от друга, подобная практика ведет к углублению кризиса, которого никто не хочет.