— Быть может, сохранить им жизнь, чтобы их судил император, а, дорогой? — спросила у барсука лисица.

— Да, я требую императорского суда! — закричал Оуян. — Я выдам всех остальных изменников и заговорщиков, только сохраните мне жизнь!

И тут же он упал, пронзенный насквозь волшебным мечом наемного убийцы.

— Впервые я убил кого-то не за деньги, — сказал Прозрачный Меч. — Эй, оборотни! Дайте мне уйти, иначе я обещаю, что дорого продам свою жизнь. Я всего лишь наемник, мне нет дела до дворцовых интриг…

— А, негодяй, на попятную! — бросился на наемника Чхен и тут же пожалел об этом. То есть вряд ли успел и пожалеть, потому что тоже рухнул, лишившись головы.

— Пропустите меня, оборотни, и я уйду, — сказал наемник. — И даю слово убийцы, что более никого не трону. Мне ни к чему убивать императора, потому что некому больше платить мне за его смерть. А я не работаю бесплатно.

— Он может уйти, — сказала лисица.

— Дорогая, ты с ума сошла! В стране еще полно заговорщиков…

— Но если он даст слово…

— Слово наемника ничего не стоит.

— Ошибаетесь, — возразил Прозрачный Меч — Стоит, и недешево. Хотите, я уничтожу всех заговорщиков? Заплатите мне втрое больше, чем они, и дело будет сделано. Вы оборотни, у вас немало золота и драгоценностей, уж я-то знаю…

— Это деловой разговор, — сказал барсук и превратился в Яна Синя, а лисица превратилась в его жену Сунюй. — Мы заплатим тебе за смерть Хона и Хуна. Найди их. А в задаток — вот.

Ян Синь снял с шеи прекрасное ожерелье из драгоценных камней и отдал убийце.

— Хороший задаток, — усмехнулся тот и надел ожерелье. — Куда тебе доставить головы Хона и Хуна, оборотень?

— Положи их в дворцовой беседке Побеждающей Правды. Там же тебя будет ждать ларец с драгоценностями — в расчет за твою работу. И поклянись, что после этого ты навсегда покинешь Яшмовую Империю.

— Клянусь, — легко сказал убийца. — У вас не самая лучшая погода.

И он исчез.

— Дело кончено, — сказал Ян Синь. — Теперь можно отправляться на свадебный пир к моему брату. Надеюсь, он оставил нам достаточно выпивки и угощения!

— Я рад видеть тебя, моя небожительная теща, но какое дело привело тебя на Лунтан, оторвав от созерцания райских красот?

Произнеся эту, как думалось, высокопарную речь, дракон Баосюй воззрился на владычицу Нэнхун с плохо скрываемым удивлением. Как все женатые особи мужского пола, он испытывал некоторое замешательство от внезапного появления матери собственной жены. Известно ведь, что подобные появления ничем особенно хорошим не кончаются. Даже если мать жены почти богиня. Это еще хуже. От обычной тещи еще можно как-то скрыться, но вот от богини — никак…

— Я прикажу подать вина, — сказал дракон, так как теща почему-то молчала. — Вид твой странно гневен, о Нэнхун. Быть может, вино облегчит твое сердце от тяжкой ноши…

— Постой, Баосюй, — тяжело выдавила Нэнхун и встала напротив дракона. — Не надо никакого вина. Горе пришло в твой дом, Баосюй, горе низвергло меня с небес!

Дракон сверкнул глазами:

— Что-то случилось с Фэйянь?

— Да! — ответила Нэнхун. — Самое страшное, что только можно подумать. Императрица Жемчужного Завета — коварная тварь, под видом гостеприимства заманившая Фэйянь в ловушку и погубившая ее!

— Постой, Нэнхун, быть может, твоими речами движет гнев, а не жажда справедливости, — сказал Баосюй. — Я доселе знал императрицу Чхунхян как образец благочестия и добротолюбия. Отношения Лунтана и Жемчужного Завета всегда были самыми…

— Государыня Нэнхун не лжет, Баосюй. — Из воздуха соткалась фигура Небесного Чиновника Аня, рядом немедленно появилась и Юй. — Мы свидетели тому, что императрица Чхунхян — само воплощение коварства.

— Что она сделала с моей женой? — крикнул Баосюй. — Говорите же!