— Предатель! — послышалось из толпы.

— Совести нет!

— Продажная шкура!

Бен Махмуд растерянно оглядывался по сторонам, продолжая свои увещевания. Но оскорбления сыпались всё гуще.

По команде Жубера, солдаты заклацали замками пулемётов, тонкие стволы поползли вниз.

Высокий худой человек в белой чалме, чёрном халате и светозащитных очках протискался сквозь толпу к Джамиле-ханум.

— Мать! Никто, кроме вас, не сможет убедить их разойтись по домам. Скажите им, если не хотите, чтобы пролилась невинная кровь! Пусть идут!

Несколько минут Джамиле-ханум стояла молча, собираясь с силами. Потом подняла голову. Голос её дрожал, но в умных, скорбных глазах слёз не было.

— Матери, отцы, дети мои, — сказала она, — давайте разойдёмся по домам!.. Не будем понапрасну искушать судьбу. От неё не ушёл никто. И мой мальчик… мой Ахмед испытает то, что предписано ему судьбой… Да поможет ему всевышний!.. — И она первая пошла по узкому коридору, образованному расступившимися перед ней людьми.

Фатьма-ханум сладко спала под шум дождя и вдруг проснулась, как от толчка, прислушалась. За окном было тихо. С опаской поглядывая на мужа, выводившего носом невообразимые рулады, она нашарила ногой возле кровати шлёпанцы, встала и, стараясь не шуметь, слегка переваливаясь, направилась к двери.

Тишина… Абсолютная тишина! Неужто и прислуга спит? Им-то пора уже вставать. Она хотела спуститься вниз, по вдруг заметила, что дверь комнаты Малике открыта настежь. Сердце её часто забилось. Она вошла в комнату — постель раскрыта, холодная, Малике нигде нет. Куда она могла пойти в такую погоду? Неужели правда сбежала?

Фатьма-ханум стояла подавленная, растерянная, не зная, что предпринять. Вся она как-то вдруг ослабла, ноги не повиновались, кое-как спустилась с лестницы: осмотрела гостиную, столовую — нет нигде! Входная дверь заперта изнутри, а сторож спит, положив голову на подоконник. Она разбудила его.

— Где Малике? Куда ушла?

Сторож растерянно таращил сонные глаза. Не помня себя, в отчаянии Фатьма-ханум закричала:

— Убежала!.. Доченька!.. Убежала!.. Убежала!..

На крик сбежалась прислуга, спустился и сам Абдылхафид, пыхтя, как паровоз. Он был в длинной белой рубахе, ночная стоптанная туфля всё время соскакивала с одной ноги, и он сердито нащупывал её на ступеньках.

— Плачь, дура! Плачь! — закричал он на жену.

Не обращая на него никакого внимания, она горько рыдала:

— О, аллах! Почему я такая несчастная! Доченька моя! Дитя моё! Где ты?

А Малике, промокшая до нитки, дрожа от холода и отвращения, сидела в военной комендатуре. После ареста Ахмеда жизнь в родном доме стала девушке невыносимой. Она действительно решила уйти, добраться до Касбы. Там мать Ахмеда, Мустафа, Рафига… Они поймут её и помогут. Однако попасть в Касбу оказалось не так-то просто. Не успела Малике пересечь улицу Виктуар, как молодчики республиканского отряда безопасности остановили её.

— Куда отправилась так рано, водяная крыса? — спросил одни из трёх окруживших её парней.

Малике притворилась, что не знает французского языка и молча испуганно смотрела на них.

Один из парней спросил на ломаном арабском языке:

— Куда идёшь? В Касбу?

Малике утвердительно кивнула головой.

— Партизанка! — решительным тоном сказал толстяк с рыжими усиками, — сажайте её в машину!

Малике поняла, что сопротивление вызовет лишь ещё большую наглость. Она пошла к машине и села.

В комендатуре с девушки, бесцеремонно стащили чадру, проверили сумочку и карманы, а потом принялись довольно грубо вслух обсуждать её прелести, будто её самой здесь и не было. Малике сидела вся напрягшись, с пылающими щеками. Однако пока дальше зубоскальства дело не шло, никто ни о чём с ней не говорил, видимо ждали кого-то…

Тем временем в доме Абдылхафида суматоха продолжалась. Фатьма-ханум рыдала, обвиняя во всём мужа. Абдылхафид в свою очередь ругал её, грозясь кинуть всё к чертям — и пусть живут, как хотят. Но это была пустая угроза. В душе Абдылхафид был не менее встревожен, чем Фатьма-ханум. Ведь Малике его единственное дитя. Ради неё он копил богатство, лелеял мечту о внуках, которые продолжат род Абдылхафидов, не дадут ему сгинуть. Неужели всё это оказалось несбыточной мечтой? И какой позор! Втайне он жалел, что так жестоко обошёлся с дочерью.

Абдылхафид поднял на ноги всех, кого мог. Приехали Бен Махмуд и Лила. Они в свою очередь стали звонить всем своим знакомым. В первую очередь Лила позвонила генералу, однако не застала его ни дома, ни в штабе. Не удалось поговорить и с майором Жубером. Не долго думая, Лила помчалась в комендатуру.

Майор Жубер не успел войти в свой кабинет, как она буквально ворвалась к нему. Встревоженный вид Лилы сильно удивил его.

— Что случилось, мадам? — спросил он, забыв даже поздороваться.