Генерал Ришелье слушал не перебивая. Он понимал, что Жерар начал клонить в сторону, перепрыгнул с южного побережья Средиземного моря на северное, ясно, он высказывает не только своё личное мнение.

— Я вам приведу ещё одни пример, дорогой генерал. Американские бизнесмены имеют солидные пан в разработках кобальта и олова в Конго, в медных рудниках Родезии, и алмазных копях Анголы, а мы не имеем. Могли бы держать и кармане ключ он всех богатств Сахары, однако сами любезно открыли двери «Стандарт ойл» и другим компаниям. И правильно поступили — интересы свободного мира в Азии и Африке можно защищать только сообща. Время узконациональных интересов прошло, интересы стали общими и требуют солидарности. Однако поддерживать друг друга следует без хитростей и уловок. От одного из сотрудников нашего посольства в Тунисе я недавно слыхал, что американцы пытаются установить контакт с алжирскими повстанцами. Хотят одним выстрелом убить двух зайцев. С нами заигрывают и договариваются исподтишка с мятежниками. Вот вам и дружба! Да, дорогой генерал, нам надо думать о Европе, серьёзно думать. Коммунизм расползается всё шире. Кто нас защитит от него, американцы? Я не стал бы спать спокойно, надеясь на помощь только с той стороны Атлантики. Европа имеет свои специфические нужды, которые нельзя понять, сидя в Вашингтоне. Надо создать самостоятельную могущественную Европу! Вот одна из задач, важных задач сегодняшнего дня. Поймите меня правильно, генерал: я тоже не хочу упускать пли даже ослаблять наши позиции в Алжире. Однако опираться надо не на оружие. Прошло время использования войны как средства политики. Теперь политика — способ войны. Таково требование эпохи, дорогой генерал, и с этим надо считаться.

Жерар замолчал. Молчал и генерал Ришелье. Ему не хотелось возражать. Перед его глазами почему-то возникла фигура полковника Франсуа, вспомнилась недавняя беседа с ним. Почему? Может быть, генерал уловил созвучие в настроениях двух таких, казалось бы, далёких друг от друга людей, как Жерар и Франсуа?

Кто знает. Возможно и уловил.

Большая толпа двигалась по дороге в северном направлении, к морю. Это были сельские жители — феллахи. Женщины кутались в белые и чёрные чадры, на головах мужчин — большие, надвинутые на самые брови чалмы.

Впереди шагал высокий старик с пышной белой бородой. За спиной у него громоздился туго набитый мешок, к которому чёрной шерстяной верёвкой были привязаны старый палас и одеяло Ноша была явно тяжеловата для него, однако старик не гнулся, шёл прямо, высоко подняв голову. Все остальные шли понуро, без разговоров. Помалкивали даже дети, словно понимая, как плохо их родителям. Они лишь испуганно таращили глазёнки.

По обеим сторонам дороги устало загребали ногами пыль солдаты с перекинутыми на грудь автоматами. Лица их были серы и хмуры. Колонну замыкали два бронетранспортёра и открытый «джип» с пулемётами В одном из бронетранспортёров хрипло квакал джаз, видно, кто-то скрашивал музыкой скучную дорогу.

Не доходя нескольких шагов до мостика, переброшенного через расщелину, белобородый старик остановился.

— Эй ты, дальше шагай! — крикнул осипшим голосом конвоир.

Не обращая на него внимания, старик неторопливо освободил натруженные плечи от лямок, опустил поклажу на землю, обернулся.

— Отдыхайте, люди… Накормите и напоите детей.

В считанные секунды толпа расположилась вокруг старика. Люди с облегчением сбрасывали ношу, усаживались на землю. Конвоиры ругались, приказывая двигаться дальше. Их никто не слушал.

Из «джипа» вышел офицер в капитанских погонах, с небольшой чёрной бородкой, поманил к себе молодого алжирца.

— А ну, приведи старика!

Парень услужливо сунулся было в толпу. Его беззлобно, но настойчиво отталкивали.

— Пошёл прочь!

— Ишак!

— Осади, дурной сын глупого отца!

Парень растерянно оглядывался на капитана, делая слабые и безуспешные попытки прорваться сквозь людской заслон. Старик, успокаивая людей, сам стал пробираться к «джипу».

В этот момент к капитану подошёл Жерар.

— Куда вы их гоните? — резко спросил он.

— Дорога свободна, проезжайте, — не отвечая на вопрос, кивнул капитан.

Генерал Ришелье, наблюдавший из машины за Жераром, проворчал:

— Чёрт возьми, и что он суётся не в своё дело!

Жозеф, оставив дверцу машины полуоткрытой, направился за Жераром. Увидев чернобородого капитана, обрадовался:

— Неужто это ты, Жак?

Пока они обнимались и обменивались шутливыми репликами, дружески хлопая друг друга по спине, старик выбрался из толпы.

— Ты кто такой? — обратился к нему Жерар.

— А я ведь вас знаю, — ответил старик.

— Откуда ты можешь меня знать?

— Тесны дороги на земле… Вспомните перевал, где застряла ваша машина. Вспомните, кому вы подарили свои часы.

— Погоди, погоди, — Жерар собрал морщины на лбу, — кажется, припоминаю… Тебя зовут…

— Мухаммедом меня зовут, — снисходительно подсказал старик.

— Верно, Мухаммедом! — обрадовался Жерар. — Сколько же лет прошло с тех пор?

— Много, но я сразу вас признал.

— Хорошая у тебя память, Мухаммед. Давненько дело было.

Жерар возвращался с Рамадье, тогда ещё не генералом, а полковником, из Константины. Погода хмурилась с утра. Неподалёку от перевала их захватил снежный буран. Жерар настаивал на возвращении, но решительный и бесстрашный Рамадье только приказал шофёру прибавить газ. Снег тем временем повалил вовсю, машина начала буксовать. Рискуя сорваться с обрыва, шофёр отчаянно газовал и крутил руль то вправо, то влево. В конце концов стало ясно: надо бросать машину и спасаться самим пока не поздно.