— Да взял!.. — психовал Виктор.

— Стивен! Ты где?..

Водрузив набитую сумку на плечо, Витька спешно вырвался из этого дурдома на улицу. Прохлада вечера хитро просачивалась сквозь одежду, вызывая на спине отряд мурашек. Дождя не было. От земли поднимался запах сырости и мокрой грязи. Несмотря на раннее время, небо уже по-зимнему потемнело, и только на западе виднелось несколько синевато-бордовых полос, оставленных солнцем.

Семейство загрузилось в автомобиль. Отец с мамой впереди, остальные — кое-как утрамбовались на заднем сиденье. На размытой дождями дороге поблёскивали лужи, машина ехала, и под колёсами слышалось смачное чавканье грязи. Длинная улица частного сектора молчала, как будто все вымерли, только изредка тишину прерывали собачьи переклички. С неба за всем этим наблюдали три блеклые звёздочки, остальные прятались в облаках.

Виктор прислонился к окну, когда отец вырулил на объездную. Старенькая «Лада», дребезжа, подпрыгивала на дорожных кочках. Мимо мелькали знакомые пейзажи, которые мальчишка нередко наблюдал по дороге в центр, к друзьям, в клуб. Как и весь город, в свете ночных фонарей улочки казались намного красивее и привлекательнее. Ночь умеет скрывать недостатки.

Витька пригорюнился. Все, кто рядом — родители, Катя, Рони, Стивик, — проводят его и вернутся. Сядут ужинать. Заведут интересные разговоры, шутки, потом Катя отправится читать малышу сказочки на ночь…

А он-то что? Засядет в маленькой угрюмой бледной палате с куцей шторкой. Снова начнутся Тимофеевы замечания, снова процедуры, снова-снова-снова и снова…

Только встреча с Ингой грела сердце. Парень знал: едва он появится, она обязательно расскажет что-то интересное, придумает, как отвлечь от проблем, найдёт нужные слова, чтобы он не так сильно скучал по дому.

Отец свернул с главной дороги и повёл машину по пустынной тёмной улочке. Вдали Витя уже различал проволочный забор и поблёскивающую огоньками вечернюю больницу. Заехав на стоянку, отец заглушил мотор, и компания высыпала на улицу. В сопровождении папы Витька понуро потащился к главному входу.

— Я сейчас поднимусь в ваше отделение, спрошу, ждут ли тебя, — сказал отец.

— Как же не ждут? Ждут. Фиг ли не ждать, — тоскливо промямлил парень.

— Но всё же… — и Александр Игоревич прибавил шаг.

— Вить, — теперь его догнала Катя. — А где твоя палата? Покажи.

Он лениво поднял голову и указал на тёмное оконце.

— Вон, на четвёртом этаже. Шестое окно слева.

Катя приостановилась, чтобы посчитать.

Парадный вход дремал в вечерней тоске. Из пустого застывшего двора можно было разглядеть, как в холле всё ещё бегают тени врачей и медсестёр.

Мама и Катерина с Рони присели на сырую скамейку. Стив, увидав высокую ель, кинулся собирать под ней шишки. Катя нервно заёрзала, боясь, что он запихнёт что-то грязное в рот. В темнеющем небе над больницей парила слабая осенне-зимняя дымка. В нескольких квадратных окнах здания уже горел жёлтый электрический свет.

Через некоторое время, отворив со скрипом парадную дверь, к семейству вышел отец, брезгливо глядя исподлобья на хмурящееся небо.

— Эти дожди не кончатся никогда… — сказал он, переведя кислый взгляд на Витьку. — Ну что, оболтус, твоя палата истосковалась и ждёт тебя.

Витька поёжился, сгоняя со спины мурашки.

— Так я типа пошёл, — парень пожал плечами, не зная, с чего обычно начинают трогательные прощальные речи.

— Ой, уже?! — Вера Олеговна будто только что сообразила, что сын совсем скоро отправится в больницу на целый месяц. И больше не будет надоедать дома своими чудаковатыми, но всё равно такими привычными и родными выходками. — Чего ты квелый такой?

— Я? Да нет… — просопел мальчишка.

— Нос не вешай! Осталось немножко и забудется всё, как страшный сон, — подбодрила мама.

— Вот у нас в Сан-Франциско такого б никогда не допустили! А если б вдруг чего, то тебе б громадную компенсацию выплатили за ущерб моральный и материальный. У нас в Сан-Франциско с этим строго! — встряла Катя, краем глаза поглядывая на Стива, который с головой занялся сбором «урожая» шишек.

— Ага. У нас шиш заплатят, — Виктор отвечал односложно. Тяжелые мысли уже поднимались на четвёртый этаж.

— Витюш, — мама подскочила, заботливо натягивая капюшон, чтобы не поддувало. — Ну не грусти. Ты из-за Лики такой потерянный? Странно как-то она себя вела. Я за вами из окна наблюдала.

— Следила? — Витька поставил руки в боки. — Как тебе не надоело? Нет, мам, у нас с Ликой всё нормально. Я это на погоду такой никакой, наверное…

— Ну и слава богу.

— Ладно. Звони, если что, — сказал папа, застегивая куртку.

Виктор тягостно выдохнул.

— Так, всё. Пошёл я, — он отстучал дробь по спинке скамейки и напоследок махнул рукой братику. — Стивик! Пока!

Малыш нехотя приподнял щекастенькую мордаху так, что Витя едва видел черты его лица в сумерках.

— Bye-bye.