— Он что, теперь и в школе не учится? — с долей ревности в голосе поинтересовалась Джина.

— Он в Москве живет и учится там же, а на каникулы приезжает сюда. — Шаман подмигнул племяннице. — А ты не заводись, девочка, ты не менее талантлива.

— Чего ж ты меня не учишь? — с обидой спросила Джина.

— А ты бы хотела?

— Да!!! — выкрикнула она настолько громко, что засмущалась и, прикрыв рот ладонью, опустила голову.

— А вот родители твои категорически против, особенно мать. Не желает Наталья свою дочь видеть черной шаманкой.

— Почему это черной? — возмутилась Джина. — Я бы белой стала, белой и пушистой!

— Не выйдет, — усмехнулся дядя, — женщина может стать только черной шаманкой, ей закрыт путь в Верхний мир.

— Почему?

— Этого не знает никто, но это так.

— Кстати, — вмешался Есько, — в словосочетании «черная шаманка» нет ничего дурного. Люди теперь отожествляют ее с европейской ведьмой, творящей зло, а раньше шаманки в основном лечили. Других-то врачей у коренных сибирских народов не было. Так что черная шаманка — это скорее знахарка, чем ведьма.

— Утешили, — усмехнулась Джина, — все равно не стану я ни черной, ни белой, дядя-то меня учить не хочет…

— Хватит мне зубы заговаривать, Женька, где мать? — строго спросил Василий Шарменев.

Племянница, взглянув на часы, пожала плечами:

— Дома уже, наверно.

— Я же просил, чтобы она приехала с вами! — Дядя нервничал. — Ты разве не понимаешь, что всем нам, потомкам Урхан Шарменевой, грозит смертельная опасность!

Вместо ответа Джина набрала номер сотового.

— Мама, у тебя все в порядке? — Услышав утвердительный ответ, передала трубку дяде. — Сам с ней поговори.

Тот взял мобильник.

— Сестра, почему ты до сих пор не на Ольхоне?! — закричал он в трубку, но через минуту сник и скоро отключил телефон.

— Наталья наорала на меня, — сказал он, возвращая сотовый. — Еще и шарлатаном обозвала…

— Она приедет? — спросила Джина. — Артем может привезти ее прямо сейчас, он обещал…

— Не приедет, — ответил шаман. — Во-первых, она боится потерять хорошую работу…

— Да уж, замечательную, — проворчала девушка, — вкалывать до седьмого пота за пятьсот баксов в месяц минус подоходный…

— А во-вторых, — продолжал шаман, — она мне не верит, хотя знает столько же, сколько я… ну, может, чуть меньше… — Он наполнил свой стакан и повернулся к мужчинам: — Выпьем.

Повторилось ровно то же, что десять минут назад. Побурханили, чокнулись, Шарменев выпил до дна, Есько снова лишь пригубил, дабы отказом не обидеть хозяина, однако тот заметил, что Юрий Беликов к своему стакану не притронулся вовсе.

— Почему не пьете, господин полицейский, брезгуете? — поинтересовался шаман, закусывая долькой шоколада.

— Я за рулем, — повторил Беликов.

— Плохо у нас полиция работает, — невпопад констатировал хозяин. — Вы из какого подразделения?

— Из Следственного комитета.

— Как раз по вашей части. Вы РЕН ТВ смотрите?

— Антиправительственные каналы не смотрю.

— Да какой он теперь, к черту, антиправительственный? Когда это было? — усмехнулся шаман. — Они давно уже от собственной тени шарахаются… Но речь не об этом. По бегущей строке местного отделения там постоянно идут объявления такого, примерно, содержания: «Угнан автомобиль (указаны номер, марка и место, откуда конкретно угнан), просьба вернуть за вознаграждение». Далее — телефонный номер потерпевшего. Как вам?

— Безобразие! — возмутился следователь.

— Трудно, наверно, поймать таких угонщиков?

— Элементарно!

— Однако не ловят, а значит, это кому-то надо. Несколько лет уже подобные объявления на канале.

— До сих пор?

— Не обращал особо внимания, но еще недавно точно были, — Шаман повернулся к Есько: — Что за разговор у вас? Выкладывайте.

— Расскажите нам о событиях, произошедших примерно сто лет назад в улусе Хандабай, — попросил Есько.

— Зачем вам? — насторожился шаман. — Бабушкины сказки вспомнили? — Но тут же сам себя и поправил: — Хотя, нет, скорее уж дедушкины.

— Так расскажите нам эти дедушкины сказки, — повторил просьбу Есько.

Шаман усмехнулся:

— Сказка ложь, да в ней намек… Так, что ли, сказал великий русский поэт африканского происхождения? Ну что же, вы сами захотели, но тогда уж, чур, меня не перебивать.

Но к рассказу шаман приступил только после того, как набил, а потом раскурил свою трубку с длинным мундштуком.