— Кто ты?..

— К чему этот вопрос, Лири? Ты видишь меня, ты видишь мой дом. Ты знаешь, кто я.

— Ты… ты Аунард, свободный воин… — гаснущая надежда еще теплилась в ее взгляде. И шепот отчаяния: — О нет…

Я обратил взгляд к Аурингарду, над которым ослепительно сверкало закатное Солнце. Впрочем, оно меня не слепило сейчас, да и не видел я его вовсе.

— Три тысячи лет меня именуют Ауром. Я император этой земли. Я величайший колдун. Очень долго лишь Ауреин был сильнее. Теперь… теперь мы, быть может, на равных. Четыре тысячелетия мой мир был незыблем, а Черная Магия — моей сестрой и матерью. Но сегодня… Ты изменила меня, Лири, изменила так, как я не менялся с рождения. Я не могу заставить тебя делать что-то. Слышишь, не могу. Каким бы ни было решение относительно того, пойдешь ты со мной или нет, оно будет твоим.

Я смотрел невидящим взглядом на Солнце. Судьба мира впервые была не в моих руках.

Лири плакала за моей спиной. Я слышал слабые рыдания и не мог понять, были то слезы страха или печали. Солнце медленно спускалось к земле, и средняя башня Замка уже пронзила его точно посередине.

— Я не могу… — тихо прошелестело сзади, когда башня окончательно рассекла Светило на две части. Я не слышал шагов, но знал, что Лири уходит, удаляется все дальше и дальше. И не мог вернуть ее.

Воистину, мир изменился!

Она ушла.

Я остался.

Скрылось Солнце.

На громадных черных крыльях прилетел от Замка Хаффур и кружить вверху начал, соображая, что нужно сделать для меня, дабы вернуть на пути прежние.

Лишь он не понял, что это невозможно.

Благословенный демон…

Что для меня годы, если столетия проходили почти незамеченными за стенами Замка. Изучение магических учений столь сильно захватывает, как не может никакая другая наука это сделать. Магия — это ключ к всевозможным тайнам мира, коих бессчетное множество. Магия всемогуща и непостижима, она так же непостоянна, как и человек — самое непостоянное существо. В этом сила его, и в этом же Сила Магии. Причиною всеобщего засилья человека над другими расами я признаю именно его мгновенно изменяющиеся мысли. Почти все великие маги были людьми. Эльфы и драконы поголовно владеют магией, но они не способны управлять ею так, как может это человек. Я и сам — наполовину принадлежу этому роду.

Магия — это моя жизнь, моя судьба и мой рок. Еще до рождения мать посвятила меня Тьме, и дала только имя, после чего передала в руки Хаффура, который воспитал меня и посвятил в младшие маги Харроа. Ныне ничего не осталось во мне от матери, ибо имя я уже давно ношу другое, а от Тьмы, которой посвящен был, удалился.

Но ныне идут годы, и дни в них длятся бесконечно. Два раза по десять лет пребывал я в грусти великой, после того как Лири покинула меня. Магия не тянет меня к новым знаниям и достижениям, как было это четыре тысячи лет подряд. Великая Тьма выпустила своего воспитанника, но Благословенный Свет не принял его и не примет никогда. Отныне вечно плутать мне по запутанным лабиринтам Бесконечных Сумерек, пытаясь подчинить себе Серую Магию. Но зачем это?

Годами взирал я на небо, темнеющее и светлеющее, и впервые за всю мою жизнь пытался понять не собственные стремления, а суть мира.

Разверзающиеся недра меж звезд пугали меня, заставляя представлять бездонную их природу, но не могли отвернуть от себя. Что мне до страха, когда единственное существо, растопившее мертвый холод сердца древнего мага, отвергло меня…

Наконец неведомой силою вырван я был из созерцания и размышлений, грусти и тоски — и понял, что приближается кто-то к Замку. Кто-то… Почему в такое волнение повергло меня это событие, что такого ощутил я, не успев еще осознать?

Ответ пришел быстро, и был ошеломителен. Сын. Мой собственный сын в рыцарских латах на могучем коне с зачарованным копьем в руке приближается, дабы сразиться со злым колдуном, — со мной.

Великая Тьма и Бесконечные Сумерки, что же происходит! Я не сумел удержаться и захохотал, впервые за многие столетия. Ауреин преподносит новый подарок. Какое же должно быть чувство юмора у этой Стихии, если она с такой иронией и коварством кует свои цепи, удерживающие мир в вечной зависимости от Времени.

От хохота моего задрожали стены, и Хаффур тут же примчался, озадаченно взирая на меня.

— Открой врата, — и я продолжил смеяться.

С грохотом упал мост, соединив скалы и утес, на котором стоял замок.

Тяжелые створки ворот медленно и тяжело отворились, раскрывая зияющую черноту внутреннего двора Замка. Рыцарь подъехал к краю моста и остановил коня, внимательно изучая окрестности. Потрясая копьем, рыцарь выкрикнул вызов.

Великая Тьма, сколько раз вызывали меня на бой, и каждый раз хватало Хаффура, чтобы схватить нарушителя спокойствия и доставить его ко мне для произведения пыток. Не счесть. И на этот раз Хаффур направился к вратам, чтобы снова повторить сие. Но я остановил его. Успокаивая собственный смех, я неторопливо миновал удивленного демона и вышел из Замка.

Рыцарь слегка опешил, увидев меня столь скоро. Он ожидал, что ему придется несколько дней быть здесь, вызывая меня на поединок. А я неожиданно ощутил горечь, тоску и печаль. Я жадно вгляделся в лицо юноши, прекрасно видимое мною за забралом. О Сумерки, его черты… Это лицо, в котором Лири выразилась столь же сильно, сколь и я. Прекрасный лик, утяжеленный мрачными и беспощадными линиями рта. Глаза Лири с холодным блеском прирожденного, но не воспитанного, даже не выявленного, мага. Буря чувств пронеслась в душе моей, оставив после себя слабый налет неуверенности. Ауреин, это что, испытание?