вот лохматая собака лает на младенца, и плачет младенец, плачет…

вот женщина спускается по обрыву вниз, а с обеих сторон от нее водопад; женщине страшно, она охает и от страха, и от восторга, а потоки воды обращаются в лед, радуги играют в них; камни под ногами женщины становятся скользкими, в них вспыхивают огни, как в электрических лампочках…

Подобные картины, одна другой нелепее, проплывали передо мною или сам я проплывал мимо них. Я тут был вроде свидетеля или даже соглядатая, а потому чувствовал неловкость.

Мое внимание опять было привлечено тем мягким светом, который я назвал взволнованным, что сиял высоко надо мною. Там что-то двигалось, перемещалось… Мне хотелось подняться, приблизиться к нему, но я понимал, что мне туда рано, что мое появление там преждевременно. Я понимал и то, что к этому горнему свету нельзя являться без зова, да и не явишься, потому как сил на то нет. Надо смиренно ждать здесь, возле земли, не выше уровня полета ласточек и черных воронов. Осознав, что я несвободен и не могу ни вернуться к прежней своей жизни, ни подняться к жизни будущей, к горним высям, где, надо полагать, определено будет мне дальнейшее бытие, если, конечно, это можно назвать бытием, я испытал приступ невообразимой грусти. Опять во мне образовалась великая пустота, в которой могло звучать лишь эхо живой жизни. Одно только эхо.

Я мысленно проследил последние события своего земного поприща, то есть те, что совершались в нынешний ненастный вечер, и поразился их бессмысленности.

Вот хоть бы тот неосторожный, легкомысленный шаг на проезжую часть улицы, после которого я из живого стал мертвым… Зачем я шагнул!? С какой целью пошел тут, а не иной дорогой? Что меня повлекло? Почему я вообще вышел из дому в этот вечер — в том не было особой нужды! Для чего я затеял все это?

Просто поразительно, от каких пустяков зависит твоя жизнь, твоя судьба, даже пресечение того и другого, именуемое смертью. Земная жизнь самоценна / говорится: человек — это космос! /, и каждый из нас будто бы создан по образу и подобию Божьему… Но если так, то почему, скажите мне, почему столь зависимы жизни и судьбы наши от сущих пустяков? Таких, как шаг с тротуара на проезжую часть улицы. Поскользнулся ли, пошатнулся ли человек — царь природы! венец всего живущего! и попал под колесо. И все! Конец.

Будь ты хоть Шекспиром или Цезарем, мудрецом или шалопаем, почтенным гражданином или презренным пьяницей — участь у всех одна. Ни совершенства ума, ни исключительно высокие нравственные качества, ни заслуги перед Отечеством или всей цивилизацией, ни дивный талант — ничто не защитит тебя в глупом происшествии, цена которому — твоя жизнь.

Разве это не ставит под сомнение смысл отдельно взятой жизни или смысл существования всего человечества?

Все повороты моей собственной судьбы, если разобраться, — отчего они? Опять-таки от нелепых случайностей, от тех же сущих пустяков и глупостей.

Например, однажды в детстве я спрыгнул с грузовика… и то ли нога поскользнулась, то ли я задел ею за борт, но упал на дорогу-каменку вниз головой, руку сломал в локтя. От сущего пустяка — просто неверный шаг — судьба повернулась круто: больница… изуродованный локоть руки… в шестом классе пришлось учиться два года… и уж в армию служить меня не взяли…

Или вот еще: сдавал я вступительные экзамены в техникум, и на самом решающем — по математике — выпал мне счастливый билет — на все вопросы я знал ответ, задачу решил верно. И вот тут по беспечности своей да по рассеянности я принялся потихоньку тыкать циркулем в парту — преподаватель увидел, разгневался и вместо достаточной «четверки» влепил мне «тройку», хотя я ответил на «отлично» — в итоге не прошел по конкурсу!

Это что же, глупость и бессмыслица влекут такие важные последствия? От простого тыканья циркулем в парту повернулась судьба! Кто же и что же тогда правит миром?

А если это так, то чего же стоит жизнь? И почему она столь не защищена? Если скажем, в человеке самые нежные части тела — мозг, сердце — укрыты броней из костей, то жизнь, как таковая, не имеет защиты и запаса прочности. Несчастную ситуацию не переиграть заново, не вернуть ни мгновения, ни движения. Следовательно, природа устроена по таким законам, что изначально человеческая жизнь не стоит ничего. Безделица это, вот и все.

Таков был ход моих юношеских мыслей когда-то давно. Увы, они и теперь текли в том же самом русле, то есть за десятилетия прожитой жизни ясности в уме не наступило.

В этом дурацком дорожном происшествии пострадал, между прочим, не я один, а и мотоциклист. Я представил себе тот мгновенный всплеск ужаса в нем, когда он мчался и увидел вдруг прямо перед собой прохожего, когда ощутил страшный толчок. Молодой и бесшабашный он отнюдь не намеревался сбивать кого-то с ног и уж тем более не входило в его намерения сделать из меня мертвеца.

Мне стало жаль его. Ведь он невиновен, поскольку был уверен, что в эту полуночную пору на улицах пустынно и никто не шагнет прямо под колесо его мотоцикла. И вдруг какой-то рассеянный идиот… это я идиот, я!.. который должен видеть свет фары, слышать рёв мотора, шагнул, как сумасшедший или самоубийца, под свет и рев. Мотоциклист наверняка ударился об асфальт… Парень этот не остался лежать на дороге, как я, ему все-таки повезло больше, чем мне, — то слава Богу! Но разве не испытал он боли? Это еще не все: теперь его непременно вычислят и будут судить… за убийство. Пусть непреднамеренное, но все-таки убийство.