Мила подняла глаза на звездочета — тот, запрокинув голову и задумчиво прищурив глаза, смотрел на стеклянный купол с фиолетовым небом.

— Что-то в крайней степени загадочное. И что интересно — это как-то связано с Близнецами, — профессор оторвался от созерцания падающих метеоров и, с интересом глянув на Милу, полюбопытствовал: — Вы, случайно, не Близнецы по гороскопу?

Мила скептически покачала головой. По гороскопу? Глупость какая!

— Случайно — нет.

Звездочет пожал плечами.

— Да, действительно, к вам ведь это может не иметь ни малейшего отношения. Ну это я так, на всякий случай спросил. Астрология — это ведь наука, где каждая деталь о чем-то говорит. Говорящая наука, я бы сказал. Но мы отвлеклись… Кто-нибудь еще хочет посмотреть на звезды?

Астрология, насколько было известно Миле, изучалась на старших курсах, причем отдельно от астрономии. Мила толком не знала почему, и ей это было ни капельки не интересно. А вот тайна, которую принесла в созвездие Близнецов Луна, Милу заинтересовала. К тайнам она относилась со всей серьезностью.

Еще около часа меченосцы толпились у телескопа. Потом, как радушный хозяин, профессор предложил гостям еще чаю перед обратной дорогой. От чая никто отказываться не стал, а когда чашки уже были пусты, Улита поднялась из-за стола, поблагодарила профессора Парсека за увлекательную и полезную беседу и повела своих подопечных к выходу.

— Был очень рад, — говорил им вслед звездочет. — Приходите еще. Гости у меня бывают нечасто.

Его необыкновенные, как частички неба, глаза на миг остановились на лице Милы.

— А про Луну в созвездии Близнецов я обязательно подумаю. Хоть это может и не иметь к вам ни малейшего отношения. Однако знаки на небе никогда не появляются просто так. И мне кажется, где-то рядом должно происходить что-то очень таинственное.

На долгожданное представление Поллукса Лучезарного меченосцев повела сама Альбина. В фойе театра она велела всем разойтись по своим ложам и предупредила, чтоб до конца представления никто из них не вздумал покидать театр — ослушавшихся ожидает серьезное наказание.

Для Милы, Ромки и Белки это было второе посещение Театра Привидений. Как и говорил профессор, обзор из ложи второго яруса действительно был отличный. Только они расселись по местам, как в воздух поднялась небольшая круглая сцена, похожая на вырванный из земли островок, и зависла в центре театра, как раз на уровне второго яруса. Посередине сцены стоял, укутавшись в темный плащ, сам Поллукс Лучезарный.

Зрители в ложах взволнованно перешептывались. Все взгляды были прикованы к знаменитому лицедею.

Заиграла музыка, и из воздуха стали появляться призраки в длинных бесформенных одеждах. Они слетались к фигуре в темном плаще, окружая ее плотным кольцом. Скоро вокруг Поллукса Лучезарного образовалась стена из призраков, за которой его почти не было видно.

Но вот они бросились от него в разные стороны, и перед зрителями предстал Купала — бог плодородия и хозяин таинственной, полной волшебства Ивановой ночи. Его длинные зеленые одежды казались живыми, словно шевелящиеся от ветра ночные травы, а у ног его рос цветущий огненным цветом папоротник.

Купала сорвал огненные цветы и бросил их в стороны, и тут же вокруг него, прямо в воздухе, на разной высоте загорелись многочисленные костры. Призрачные юноши и девушки бросились к этим кострам и, взявшись за руки, принялись парами прыгать через огонь.

Белка рядом с Милой ахнула, но волновалась она, конечно, зря — никакой, даже самый жаркий огонь неспособен был ни обжечь, ни согреть призраков.

Со всех сторон раздались аплодисменты восхищенной публики, и тут Мила охнула — что-то вдруг больно обожгло ее руку. Ее возглас потонул в шуме рукоплесканий. Мила перевела взгляд на запястье и увидела на коже ужасный ожог и мерзкие на вид волдыри, словно кто-то хлестнул ее крапивой. Не понимая, откуда это взялось, и морщась от боли, она оглянулась по сторонам. И, как ни странно, ее поиски увенчались успехом — устремленный на нее злобный взгляд принадлежал Нилу Лютову.

Выше, в ложе третьего яруса, слева от нее, он стоял возле перил балкона, облокотившись плечом о стену и скрестив руки на груди. И все бы ничего, если бы не ехидная ухмылка и сияющий иссиня-черным светом перстень на его руке — с тем самым черным морионом, — как взгляд какого-нибудь демона, глядящий прямо на Милу.

Мила вспомнила последнюю стычку с Нилом. Ей тогда уже было ясно, что ее ироничного выпада в свой адрес он ей не забудет. И вот, пожалуйста, — холодное блюдо под названием «месть подана». Кто бы сомневался…