— Чего ты хочешь от меня? — наконец смог сказать Буян.

— Я хочу от тебя две вещи. Первое — чтобы ты оповестил бы свой клан о новой копии.

— Тогда меня убьют, — вырвалось у Буяна.

— Убьют? — — казалось, Дромок искренне удивлён. — За что?

— Я струсил во время боя. Сбежал, бросив двух братьев, — с непонятным, почти сладострастным наслаждением бичуя сам себя, ответил юноша. — За это положена кара.

— Кем? — перебил его Дромок.

— Ну… — сметался парень. — Жизнью нашей, обычаями, да всем!

— Как нелогично. — Творигель покачал уродливой головой. Манеры у него были все-таки человеческими. — За что же тебя убивать? Ведь если бы ты умер, это не спасло бы твоих братьев. Копия очень устойчива, объясняю тебе!

— Но тогда-то я этого не знал! И не попытался её г ^икончить!

— Ещё более нелогично. Если ты не знал, что,

погибая, наверняка сразишь своего противника, то зачем же тебе это делать? Ведь если ты выживешь, то сможешь сразиться с врагом позже, не правда ли? Так зачем же тебе умирать?

Буян застыл, беспомощно шевеля губами. На миг ему подумалось, что Дромок наложил на него какие-то чары. В иное время и в ином месте Буян нашёл бы что ответить, однако сейчас все слова просто-напросто застревали в горле.

Ольтея неприкрыто скучала.

— Так вот. Что я от тебя хочу. Собственно говоря, о первом своем желании^я тебе уже сказал. Исполни это. Наверное, тебе будет приятно. А потом — потом я выведу тебя из власти твоего Духа.

— Как? — пролепетал Буян.

— Очень просто, — охотцо пояснил Дромок. — Я сотворю для тебя достойную копию. Ты войдёшь в нее. И станешь сражаться за свой клан. С моими копиями. Это будет интересно. Введение возмущающего фактора приводит к интересным вариабель-ностям в развитии системных связей. — И тут Буян окончательно перестал что бы то ни было понимать.

На его счастье, так же мало понимала в этом и Ольтея.

— Дромо-ок. Ну неужели нельзя говорить как-нибудь попро-още, — жалобно протянула ламия, умоляюще складывая ладони.

Творитель умолк.

— Хорошо. — Некоторое время стояла тишина. — Я хочу, чтобы ты вернулся в клан. Но не как прежний Буян. Прежний умер. Погиб в бою с… э-э… тварью Ведунов. Ты вернёшься в новой копии. Принесёшь тревожные вести. И попытаешься остановить мой план.

— Как интересно, правда, Буян? — Ольтея захлопала в ладоши.

Парень чувствовал, что у него ум заходит за разум. Что с ним хотят сделать?

— О, из тебя выйдет отличная боевая копия! — приговаривал тем временем Творитель, почти ласково касаясь обмершего юноши своими жуткими когтями. — Подправим тут, тут и вот тут. Интересно, как интересно! Какой простор для анализа! Сдаётся мне, что это сгодится даже для Большой Программы.

Только теперь до Буяна дошло, что с ним собираются делать.

Неведомая сила швырнула его прочь. В слепом ужасе он рванулся с места — однако в тот же миг железные когти сомкнулись у него на горле.

— Я предвидел возможность аномальных реакций, — со спокойным интересом проговорил Творитель. — Помоги мне, Ольтея.

— О Дромок, но после того, как ты изменишь его…

— Не волнуйся, славная, вы сможете забавляться с ним, как и раньше, — в голосе Дромока слышалось нечто вроде насмешки. — Какое счастье, что сам я не подвержен этим разрушительным воздействиям…

— Ну и зря, воздействия очень даже приятные, — обиделась л амия. — Конечно, когда знаешь в этом толк.

Полузадушенный Буян болтался в воздухе. Ноги его не доставали до пола.

— Не будем сейчас об этом. Раздень его, Ольтея.

Ненависть в сознании Буяна взорвалась жарким, испепеляющим пламенем. Сейчас из него сделают тварь Ведунов! Да, верно говорили: на Змеиный Холм попасть — хуже смерти. У тебя осталась последняя молния, брат: так истрать же её с толком!

Со дна памяти рванулась знакомая боль.

— Нет, Буян, нет, вот это уже ты совершенно зря, — невозмутимо заметил Творитель. — Твоё сопротивление только усложняет мне задачу. Ведь в твоих же интересах мне помогать! Да и потом ниче-

го у тебя здесь не выйдет. Ваша магия у нас не действует.

Огненная игла теряла остроту. Жизненная сила Буяна вновь ровным потоком растекалась по жилам, отнюдь не собираясь покидать тело в гибельном для врагов и его самого пламенном спазме.

— Магия тут не действует, — терпеливо, словно непослушному ребенку, повторил Дромок. — А теперь не дергайся, пожалуйста, и мы начнём. Вначале будет немного больно — это когда придётся ломать кости.

Буян закричал. Сердце билось в паническом ужасе. Штаны стали-таки постыдно мокрыми. Но ни Ольтея, ни Творитель, казалось, ничего этого не заметили. С похвальной лёгкостью они освободили юношу от одежды. Нагое тело опустилось на невесть откуда взявшийся стол; мягкие змеи зажимов обвили руки и ноги, приковывая Буяна к холодной скользкой поверхности.