Сам Твердислав предпочёл бы уже знакомый пролом, но дорогу к нему перекрыл огонь, а Пожарное заклятие, разумеется, не сработало. Справа и слева ярилось пламя; а вот прямо под ногами очень кстати оказался вполне симпатичный провал. Внизу Твердислав разглядел уходящую ещё дальше лестницу.

Старик проворно прикрепил невесть откуда взявшуюся верёвку к торчащему из скола стены железному пруту и с неожиданной для его возраста лёгкостью скользнул в пролом. Твердислав не заставил себя ждать, и вовремя – новый взрыв, на голову посыпался мелкий мусор, огненное дыхание обожгло макушку…

– Успели, – выдохнул старик. – Дальше уже легче, молодой человек. Лестница…

Этому этажу досталось меньше, но защитники отступили уже и здесь.

– Надо ещё ниже, – авторитетно заявил спутник Твердислава. – Двумя ярусами. Там отличный выход на трассу… Думаю, все побежали именно туда. Когда в дело идут огнемётные бластеры, у народа на пятках вырастают крылья, – он нехорошо усмехнулся.

Узкая лестница, железные полосы перил. Серые стены. Никого – ни живых, ни мёртвых, никаких следов отступления. Если защитники здания и покидали свои места, но явно не этим путём.

Однако, опустившись на эти самые два яруса, они обнаружили, что дороги нет и здесь. Лестничная клетка оказалась наполовину завалена обломками. Открытым оставался единственный путь – вниз.

– Ну уж до какого-нибудь пролома мы доберёмся, – пыхтел старик, так и не успевший назвать Твердиславу своё имя.

:Haile andefaile, wiz-ma,: – вновь раздался тоненький голосок.

«Проклятие! Эти Ведуны и Ведуньи делают со мной что хотят, а я даже не могу их учуять!» – Твердислав свирепел. Ясно, как день, что все эти «хайле анде фэйле» есть не что иное, как шуточки Умников. Эх, изловить бы эту шутницу… да всыпать как следует, чтоб долго помнила…

Они миновали ещё шесть уровней. И всюду картина оставалась одной и той же – вправо и влево дороги нет, её преграждают либо огонь, либо завал, либо облака медленно плавающей молочно-белой взвеси, куда спутник Твердислава наотрез отказался входить даже в противогазе.

Пересчитывая ногами ступени, Твердислав попытался вспомнить, на каком же уровне находились они изначально. Старик уже ничего не говорил, только сдавленно хрипел.

:Haile andefaile! Таете faile!: – теперь в нежном голоске звучало неприкрытое злорадство.

Твердислав внезапно остановился, да так, словно налетел на незримую стену. Нигде поблизости не было Силы, не из чего творить боевые заклятия – однако каким-то нюхом дикого зверя он ощутил: враг рядом. Может, уже всего в одном лестничном марше.

Наконец-то пришло время вспрыгнуть в ладонь мечу.

Хватаясь за сердце, привалившись к серой шершавой стене, тяжело дышал Твердиславов спутник. У него на боку болталось нечто металлическое оружейного вида, но ясно было, что в случае опасности он не успеет даже вздохнуть.

«Ну, где же вы, где вы? Таитесь, прячетесь, сводите с ума голосами – мол, всё видим и всё про тебя знаем. Может, вы даже читаете мои мысли. Но вот о чём вы забыли – на мне благословение Всеотца, и я сокрушу вас, если только на то будет Его воля!»

Ответом был многоголосый заливистый смех. :Чья воля? Всеотца? Да его ведь не существует, глупец!: – произнёс кто-то на понятном наречии, а затем вновь прозвучало: :Haile andefaile!:

И тут снизу рванулся мрак. Абсолютный, непроглядный, всепоглощающий. :Haile andefaile!:

Старик что-то сдавленно вскрикнул. Тело само приняло защитную стойку. Немудрёный железный клинок, выкованный гномами родного мира, подарок Учителя в те времена, когда Учитель ещё почитался настоящим, – с размаху прошёлся по плеснувшей навстречу чёрной волне.

:О-о! А-а-а! И…: – вопль ужаса и боли плеснул в сознание. Чёрное покрывало конвульсивно дёрнулось, сморщилось, посерело, сквозь него начали проступать очертания лестницы. Раздался мокрый всхлип, и тьма рассеялась.

В Твердислава слепящей волной ударила чужая ненависть.

:Faile! Morte! Deade!:

– Иде… – начал юноша. В следующий миг железяка на поясе старика внезапно извергла огонь.

Удар швырнул парня на ступени – броня смягчила удар, но получилось всё равно чувствительно. Ни испугаться, ни понять, в чём же дело, он не успел. Как не успел и выкрикнуть что-нибудь вроде «спятил, ты…?!» Глаза старика превратились в два ярких факела. Из черепа хлестал самый настоящий огонь, жидкие волосы вспыхнули, занялся воротник бронекостюма… Тем не менее уже, несомненно, мёртвый человек шагнул вперёд, вновь поднимая своё оружие.