Скелет оказался на месте – осклабился и полез обниматься. Сжав зубы, Эльтара что было сил двинула обутой в изящный сапожок ножкой по колену монстра. Гремя позвонками и ребрами, костяк покатился по полу. С ненавистью плюнув на череп, Эльтара двинулась вверх.

Горджелин стоял на том самом месте, где его оставили Эльтара и Хрофт. "Неужели этот тип так и про-

стоял здесь все время, не сделав ни шагу в сторону? – невольно подумала принцесса. – Может, он, как вампир, живет только по ночам?"

Оправдывая свое прозвище, Равнодушный молча смотрел куда-то сквозь принцессу, терпеливо ожидая, пока она заговорит.

– Горджелин... – Саойя собрала последние остатки гордости. Голос ее не дрожал, на щеках – ни малейшего следа смущенного румянца – Горджелин, я пришла сказать, что принимаю твои условия. Если, конечно, ты не отказался от участия в этом деле.

Это было сказано сухо, спокойно, по-деловому, словно принцесса обсуждала стати приведенной напоказ чистокровной кобылы. Взгляд удлиненных глаз был спокоен, и только в самой глубине зрачков начинало разгораться странное фиалковое пламя.

Горджелин ответил не сразу. Он пару раз прошелся от стены к стене (держался маг при этом неестественно прямо, точно проглотив аршин) – то ли хотел помучить Эльтару неизвестностью, то ли ожидал от нее еще каких-то слов, просьб, молений, гнева... Так или иначе, ничего этого он не дождался. Саойя осталась спокойна и холодна, точно камень окружавших ее стен.

– Гм... – Волшебник солидно прокашлялся. – Я рад, что благоразумие возобладало. Но мои условия несколько изменились. Я размышлял и понял, что предложенная тобой цена недостаточна. Если раньше я хотел ограничиться твоим телом, то теперь мне нужна еще и душа.

Эльтару словно хлестнули по щеке холодной плетью.

– Что значат эти слова?

– Ты хочешь знать? Охотно объясню. Когда мы окажемся вместе, то есть в постели, тебе не удастся отлежаться холодной и равнодушной, исполненной ледяного презрения к насильнику, тебе придется стонать, извиваться, визжать, просить меня взять тебя снова и снова... – Горджелин выговорил все это совершенно мертвым, равнодушным голосом. Контраст между смыслом и интонацией был просто убийственным.

Эльтаре казалось, что внутри у нее от бешенства начинают рваться до предела натянутые связки.

– Неужели могучему Горджелину будет приятна эта подделка?

– А это не будет подделкой! – с живостью возразил Снежный Маг. – Это все должно быть по-настоящему. Тебе придется полюбить меня, принцесса. Мои заклятия помогут тебе в этом. Хотя я предпочел бы обойтись без них. Ты права, искренность всегда лучше.

– По твоему виду и не подумаешь, что тебе нужны мои страстные стоны!

– И вновь ты права. Мне они ни к чему. Они нужны тебе, – спокойно ответил Равнодушный. – Впрочем, спорить об этом, когда Эльфран вот-вот падет, по меньшей мере неразумно. Отвечай, ты согласна?

Усилием воли загоняя вглубь готовую вот-вот прорваться наружу ярость, Эльтара процедила сквозь сжатые до хруста зубы только одно слово:

– Согласна.

Горджелин не выказал ни радости, ни торжества. "Превеликие Силы, – ошарашенно подумала Эльтара, – да ведь ему, похоже, и в самом деле все равно, разделю я с ним ложе или нет!"

– Клятву Эльфрана! – потребовал волшебник. – Настоящую, полную клятву, клятву кровью Тоэя!

Он, оказывается, и впрямь слишком много зная, этот Горджелин, и притом такого, чего ему знать было и вовсе не положено. Для него не являлось тайной существование Эльфрана, но к этому как-то привыкли, тем более что Снежный Маг свято хранил секрет. Однако, кроме этого, он знал еще и о клятве! Клятву именем и кровью Тоэя приносили одни лишь эльфийские правители, вступая на трон. В самом Эльфране она звучала лишь один раз... И, как и клятва вечной мукой Нифльхеля, она была нерушима. Тоэй не знал снисхождения и сам карал клятвопреступников лютой смертью.

Эльфран держался из последних сил – и саойя,

высоко подняв правую руку, торжественным, мерным речитативом произнесла великую клятву.

Слова падали подобно пронзающим клинкам. Незримые свидетели молча выстраивались за спиной молодой волшебницы, готовые внимать и запоминать ее обет навечно, пока ее не освободит от клятвы сам Тоэй.

– Я исполнила свою часть, – холодно произнесла молодая волшебница, когда клятва завершилась. – Теперь твоя очередь, Горджелин. Иначе мое слово потеряет силу!...

– Мне это известно, – ровным голосом ответил чародей. Плотнее закутавшись в плащ, он подошел к окну, распахнул створки и обернулся к Эльтаре, вежливо протягивая руку: – Быть может, высокородная саойя соблаговолит взглянуть на мою работу?

Внутренне содрогнувшись, Эльтара осторожно вложила свои пальцы в ледяную ладонь. Небеса и Бездны, даже у вампиров кровь горячее, чем у этого чародея!

Горджелин не нуждался ни в каких конях или грифонах. Он просто шагнул в бездну с узкого карниза, увлекая за собой Эльтару, и спустя миг саойя увидела под собой знакомые кручи пограничных гор.