Дальше, дальше, под смыкающимися кронами, через сумрак оврагов, через журчащие ручьи, через моховые топи, мимо спокойных лесных озер, так и зовущих присесть, передохнуть, полюбоваться на тихую водную гладь... Можно, конечно, и присесть... если не знаешь, что за милые создания там обитают. Пообедают тобой, и сам не заметишь. Моховые одеяла – жуткая вещь. От них только огнем и оборонишься. Тоже недавно появились. Мало-помалу свечерело.

"Тут что-то не так", – думал Артарн, бесшумно, точно рысь, пробираясь через густой молодой ельник. Плотная хвоя плохо сохраняла следы, он шел, как охотничий пес, по запаху. Никто на хуторе не знал об этой его способности; и без того, бывало, в детстве дразнили – мол, матка тебя от колдуна зачала! Ну, тех-то дразнилыциков он быстро заставил умолкнуть, однако что от колдуна – это точно. Кто еще может зверя по нюху отыскать?...

И все же тут что-то не так. Ведомо ведь, как Кожаный Мешок ходит – косолапо, вразвалку, отнюдь не быстро. За полдня догнать должен был – однако ж нет. Крылья у этой твари выросли, что ли?

...А когда совсем стемнело, Аратарн понял, что его окружают. Он умел видеть не только глазами, хотя умением этим пользовался редко, – голова после целый день могла трещать, ровно с попойки.

Во мраке, мягко стелющемся среди облаченных в плащи седого мха сосен, осторожно двигались размытые тени с парами красных искорок-глаз. Он узнавал их. Брюхоеды... пятеро. Главопасти – десяток. Стеноломы – дюжина боевых шаров. О, хоботяра пожаловал! Так, рогач тоже здесь... Серьезно!

Они подловили его на открытом месте, когда парень пробирался через широкое моховое болото к смутно чернеющей впереди еловой островине, где и ждала засада. Кожаный Мешок оставил там дюжины три своих зубастых отпрысков, а сзади надвигалась Орда.

...Так, ногогрызы... костоглоты... ого! До сотни собралось, наверное... Крепко ж он досадил Орде! Неужели Кожаный Мешок был всего лишь приманкой? И он, Аратарн, попался в ловушку, точно молодой глупый тетерев в силки? Но делать нечего – горшком назвался, не обижайся, коли начнут в печь ставить.

Парень замер. Моховая тропа коварна, вроде бы прочно-прочно, а не углядишь – вмиг по пояс затянет... Кольцо плотное. Ишь, тени так и носятся! И он – как на ладони. Не приведи Хедин, клювокрылы пожалуют... Тьфу, накаркал! Вот и они – легки на помине. Прочертили наискось небо и за лес ушли. Сейчас вернутся... а значит, одно осталось – к островине рваться.

И он рванулся. Потому как клювокрылы на чистом месте – гибель для одиночки верная. И самобой не спасет. Одного подстрелишь, двое сзади налетят.

Аратарн скакал с кочки на кочку, затылком чувствуя, как шесть крылатых теней плавно развернулись над краевым ольшаником и, вовсю работая крыльями, устремились к нему. А впереди, среди кочек островины, зашевелились приготовившиеся зубастики.

Он не успевал. Клювокрылы уже набрали высоту и теперь катились с воздушной горы, быстротой не уступая падающему на добычу степному орлу. Аратарн вскинул самобой, и начиненная громовой смертью стрела грянула прямо в шею вожаку.

Клювокрылу разворотило горло, и, в последний раз нелепо взмахнув крыльями, летучий ящер кувыркнулся прямо в болото. Пробив моховую шкуру, тварь камнем канула на дно топи.

Второй раз Аратарн выстрелить не успел. Пришлось окунуться с головой в болотную жижу – когти клювокрыла даром вспороли мох.

На ноги! И рывок! К островине! Лишь бы стрелы не выронить...

Клювокрылы развернулись и вновь пошли в атаку. Странно – обычно, если вырубить вожака, они тут же терялись и выходили из боя, а эти – нет...

В другой раз он спасся чудом. Решил, дурак, подбить второго, попасть попал, но время потерял, и громадный, величиной с добрую косу, крыльевой клюв твари полоснул по спине. Хорошо еще – вскользь, и кожаная куртка, подбитая пластинами панциря броненосца, выдержала удар.

Аратарна с размаху швырнуло в топь. Что хуже всего – в сторону от тропы. Разом погрузился по шею. Завертелся, выбираясь, глянул случайно назад – батюшки светы! Все взявшие его в кольцо твари, как по команде, полезли в болото – верно, решили, что теперь возьмут его играючи.

От ужаса рванулся вперед так, что ухитрился грудью лечь на плотный слой мха. А тут и тропа рядом – выскочил, весь мокрый, весь в тине, ровно чудище неведомое. – и бежать. Бежать, бежать, пока клювокрылы в третий раз не налетели...

Вихрем ворвался на островину, едва не забыв о зубастиках, – а они уже тут как тут. Пяток положил громовой стрелой, а остальных пришлось брать секирой. Железо со свистом рассекало воздух, но если бы не второе зрение, ему бы не совладать. Зубастики, хоть и небольшие, ловки и проворны необычайно, нападали стремительно и яростно, в последний момент уворачи-ваясь от нацеленного в них лезвия...

И все же они полегли. Все до единого – три дюжины. А следы Кожаного Мешка вели еще дальше – через болото, к противоположному краю леса. Но этот путь был уже перерезан.