На основании собственных наблюдений, а также наблюдений и исследований многочисленных учеников Бехтерев развил представление о гипнозе как о своеобразном видоизменении обычного естественного сна. В чем, по Бехтереву, главное отличие гипноза от нормального сна? Гипнотический сон вызывается искусственно теми усыпляющими приемами, которыми пользуется гипнотизер. Наиболее удобным и успешнее других действующим приемом Бехтерев считал словесное внушение сна, которое может заключаться как во внушении гипнотизируемому представлений, связанных у каждого человека с засыпанием, так и путем повелительного требования— «Спать!». Слабые физические раздражители, по его мнению, могут способствовать быстроте усыпления, а иногда и вызывать гипнотический сон без всякого словесного внушения.

Бехтерев уделил много внимания исследованиям, направленным на то, чтобы разработать способы повышения лечебной эффективности внушения, проводимого больному в гипнозе или наяву.

Однако и Бехтереву не удалось полностью освободить развитые им представления о гипнозе и внушении от чисто психологического истолкования. Его объяснения все еще отражали ту описательность формулировок, которая характерна для определений, выдвинутых до него другими исследователями гипноза — Брэдом, Шарко, Льебо, Бернгеймом, Токарским и Данилевским. Принципиально правильные, материалистические, они все же

186

недостаточно проникали в природу этих явлений, не раскрывали внутреннюю сторону гипноза и внушения, их физиологическую сущность.

Объяснение гипнотических явлений, тесно связанных с психической деятельностью мозга, не могло произойти раньше, чем были установлены основные закономерности этой деятельности.

ПРИНЦИПЫ,

РОЖДЕННЫЕ ЭКСПЕРИМЕНТОМ

Первопричины гипнотических явлений таятся в особенностях деятельности мозга — таково единодушное мнение ученых-материалистов. Но задача добраться до этих глубин не так-то проста. Та наука, которая по самому своему существу была призвана выявлять эти особенности, устанавливать законы психики — психология, тысячелетиями оставалась здесь беспомощной. В чем причины этой бесплодности, четко и правдиво сказал И. М. Сеченов. Виноват сам принятый в ней способ познавать психику — метод наблюдения над собственными мыслями, чувствами и поступками исследователя и сопоставления их с переживаниями и поведением других людей. Несвободный от сугубо личных, предвзятых суждений, этот метод роковым образом ведет к ошибкам. С середины прошлого века все большее и большее число прогрессивно мыслящих ученых — невропатологов и психиатров, физиологов, психологов и педагогов — осознает необходимость найти какой-то новый метод изучения работы мозга, который дал бы, наконец, возможность исследовать самое сложное из всего существующего в природе — человеческую психику непредвзято и точно.

Задача эта была впервые решена Иваном Петровичем Павловым, который нашел, что самые сложные проявления нервной деятельности можно успешно изучать с помощью метода условных рефлексов.

Однако с того момента, когда Павлов и его сотрудники убедились в том, что с помощью условных рефлексов можно получать точные и проверяемые данные, и до того времени, когда в результате многочисленных, остроумно задуманных и тщательно проводимых экспериментов сложилась целостная объемная концепция о

187

законах работы высших отделов мозга,— прошли десятилетия. Первое издание своего обобщающего труда на эту тему — «Лекции о работе больших полушарий головного мозга» — Павлов предварил, в своем посвящении сыну, словами: «плод неотступного двадцатипятилетнего думания». Это издание вышло в 1927 году. Ставить опыты и неотступно думать и потом пришлось немало. (Третье издание вышло в 1935 году.)

Физиологическая концепция, разработанная Павловым и его последователями, получила название учения о высшей нервной деятельности. В нем не только раскрывались основные общие законы работы высших отделов мозга, но содержалась и реальная возможность подхода к пониманию многих других сложных вопросов физиологии, психологии и медицинской практики, которые не находили удовлетворительного разрешения в течение веков, а некоторые и тысячелетий (вопрос о природе сна, о причинах некоторых психических заболеваний, нервно-психических нарушений и др.). Одним из таких вопросов был гипноз и связанные с ним явления — внушения, самовнушения. В лабораториях, руководимых Павловым, им и его учениками были поставлены специальные опыты, данные этих опытов скрупулезно анализировались в свете развернутой системы понятий, сложившихся в рамках учения о высшей нервной деятельности. Все это позволило внести большую ясность в загадочную проблему гипноза и внушения.

Чтобы и наш читатель мог получить достаточно четкое представление о том, чего же удалось при этом достигнуть, без знакомства хотя бы с самыми необходимыми понятиями физиологии условно-рефлекторной деятельности не обойтись. Нам кажется, что представить такую возможность может изложение вопроса в исторической последовательности. Мы постарались сделать это в самой краткой форме.

Итак, в 1901 году И. П. Павлов, уже завоевавший всемирную известность своими открывшими новые горизонты блестящими экспериментами по изучению деятельности пищеварительных желез, установил следующий, с виду совсем незначительный факт. Собака, на которой изучали работу слюнной железы, выделяла слюну не только тогда, когда еда попадала к ней в рот, но и тогда, когда она видела пищу издали и даже когда лишь слышала приближающийся стук ботинок служителя, обычно приносившего корм.

188

Иван Петрович Павлов (1849—1936)

Что касается выделения слюны во время еды, то здесь физиологический механизм явления не составлял никакого секрета. Это давно известный физиологам рефлекс — пища раздражает имеющиеся во рту окончания вкусовых нервов, в ответ на возбуждение которых центральная нервная система посылает к слюнным железам сигнал, побуждающий их к деятельности. Таких и подобных ему рефлексов было изучено к началу нашего века множество. Но как с точки зрения физиологии объяснить то, что у собаки «слюнки текут» и при одном лишь взгляде на пищу, на кормушку, в которой ее дают, и при звуке шагов того, кто ее приносит?

Когда Павлов обнаружил это явление, подробно описал и позднее объявил его не более не менее как основным элементом высшей нервной деятельности, противники стали укорять его в том, будто в этом нет ничего нового. Всем известно и понятно: собака знает по этим признакам (шум шагов, вид кормушки и др.), что сейчас ее будут кормить, и что ж в том удивительного, если у нее заранее выделяется слюна? Да что говорить о противниках! И сам Павлов, когда впервые обнаружил этот факт, тоже пытался объяснить его так — собака страстно желает есть, видя и слыша приготовления, по