— Вы раньше здесь жили, да? — спросил я. — Вы еще в цирке работали, да?

— Жил, детка, жил, — еще раз потрепал меня по голове Гарий Аронович.

— А у нас афиши сохранились, — не унимался я. — Алиса Гурман — это ваша дочь?

— Афиши?! — встрепенулся Гарий Аронович. — Где?

— У нас в комнате, — ответил Ленька. — Идемте, покажу.

Мы пришли к нам в комнату, и Ленька вытащил из-за шкафа афиши.

Гарий Аронович разворачивал их дрожащими руками и шептал:

— Алиса?.. Боже мой, Алиса! Сохранились… Чем же мне вас отблагодарить, мальчики? Если бы вы только знали, как это… как это дорого для меня…

Вдруг дверь в комнату без стука отворилась. На пороге стояла девочка лет шести в синем платьице. На нас с Ленькой она не обратила никакого внимания, остановилась и как-то странно, молча смотрела своими большими черными глазами только на Гария Ароновича. Он стоял в это время спиной к двери и все никак не мог оторваться от афиш.

— Папа, — строго произнесла девочка, — папа.

Гарий Аронович вздрогнул, обернулся и поспешно стал сворачивать афиши, пряча их за спиной.

— Сейчас, Ирмочка… Сейчас. — Он сунул афиши моему брату и тихо шепнул: — Пусть у вас пока… Я потом заберу. Пошли, Ирмочка, пошли, доця, — взял он девочку за руку.

Уже из коридора он заглянул к нам в комнату и, кивнув на афиши, сказал:

— Пусть у вас пока. Я потом заберу… Потом…

Мы с братом переглянулись. Странный он какой-то, этот Гарий Аронович. И девочка странная.

Сегодня на обед мы с братом приготовили мамалыгу.

Готовят мамалыгу так. Засыпаешь в казанок желтую кукурузную муку и все время помешиваешь ложкой, — обычно Ленька сыплет муку, а я мешаю, — чтобы она не сварилась комьями. Когда вода выкипит и в казанке останется одна только каша, даешь ей остыть и, перевернув казанок вверх дном, колотишь по нему ложкой. Раз — и мамалыга готова. Она стоит на столе, желтая, пахучая и формой похожа на половинку глобуса. Теперь ее можно резать на скибочки. Как арбуз.

Едят мамалыгу с молоком, с подсолнечным маслом или свиным топленым жиром, смальцем называется. Но лучше всего идет мамалыга со шкварками и жареным луком. Но ни молока, ни шкварок у нас нет. А подсолнечное масло, как на грех, еще вчера кончилось. И сколько ни тряс Ленька над мамалыгой пустой четвертинкой, из нее только три жиденькие капли плюхнулись на мамалыгу в том месте, где на глобусе лежит Северный полюс. А что такое мамалыга без масла? Все равно что трамвай без колес.

— Говорил тебе, картошку в мундире надо было варить, — недовольно пробурчал я брату. — У нас вон еще селедка осталась.

— Ша, Саша! — Ленька ткнул в мамалыгу пальцем — она задрожала, как студень, — и запел:

Герлыга — это палка у румынских пастухов. «И не поломилась, а поломалась», — хотел было поправить я Леньку, как вдруг в кухню вошел Гарий Аронович и потянул носом:

— Чем же это так вкусно пахнет? A-а, мамалыга! — Гарий Аронович увидел три капли масла на «северном полюсе» и засуетился: — Минуточку, ребятки, я только что с базара!

Он убежал к себе и сразу же вернулся, держа в руках пузырек из-под одеколона. В пузырьке было масло. И как только ему ухитряются на Привозе наливать масло в этот пузырек?

— Одну минуточку, мальчики. — Гарий Аронович быстро отвинтил пробку на пузырьке и затряс им над мамалыгой.

С «северного полюса» потекли к «экватору» извилистые подсолнечные реки. А Гарий Аронович все тряс и тряс своим пузырьком. И не останови его мой брат, он бы, наверное, так и хлобыстнул все масло на нашу мамалыгу.

Ленька взял нож и отхватил три толстые скибки для Гария Ароновича. Гарий Аронович мамалыгу взял:

— Спасибо, ребятки, — и убежал к себе. — Ирма! Ирмочка, чем нас ребята угостили!

Прежде чем сесть за стол, Ленька отрезал еще три толстые скибки от мамалыги. Он долго возил их в масле по тарелке, потом завернул в специальный вощеный кулечек:

— Сегодня обед маме понесешь ты, я занят.

— Охота была мне одному топать на Молдаванку, — заворчал я. — Еще заблужусь…

— Не заблудишься. А заблудишься, так людей спросишь. Язык до Киева доведет… Вон Валерка во дворе маячит, возьми его с собой.

— Охота была мне с этим кабаном идти.

— Вот я тебе дам сейчас по шее, так сразу охота появится! Сказал, пойдешь — точка! А ну, садись за стол… охотник.

Маслозавод находится в районе Молдаванки. Идти нужно было через Привоз, парк Ильича, мимо канатного завода. Мы с Валеркой так и пошли.

На Привозе уже продавали раннюю черешню. Валерка вдруг вынул из кармана новенькую красненькую тридцатку, развернул, чтобы, значит, видна была, и начал прицениваться к черешне.