Ира Кукуева в двадцать пятый раз мазала губы перламутровым блеском. Наташка из отдела по работе с клиентами руководила вывешиванием постеров с изображением Портупеева, которые наверняка произведут впечатление на облагодетельствованных им старушек с «хинными» буклями, а Портупеев превозмогал собственную важность.

Он чинно расхаживал по фойе, как пингвин в смокинге, и держал около асимметричного уха мобильный телефон. Все-таки мобильник – выдающееся изобретение человечества. На Портупееве и в самом деле был черный смокинг, длинные волосы, как обычно убранные в хвост, очень соответствовали фалдам в нижней части спины. Портупеев «дирижировал» действиями Зины Голубевой прямо из фойе и по-хозяйски оглядывал фронт работ на ближайшее будущее. Если все сложится удачно, если всем понравится Сарасате и произойдут некоторые «подвижки», то Финкельштейн будет просто обречен полюбить Портупеева и доверить ему художественное, так сказать, руководство своим ремонтом.

Зинка работать не хотела. Зал понемногу заполнялся людьми, и она привычно огляделась в поисках хирурга Мошкина. Мошкина не было. Зинка оценивающе посмотрела на сцену: кажется, растяжка со словами «Генеральный спонсор концерта – „Портупеев и Зина“ висит кривовато! В кулисах мелькнуло озабоченное лицо Люси. Фамилия у нее теперь какая-то другая!

Люся встретилась глазами с Зинкой и ничего не почувствовала. До девяноста ей еще ой-ой-ой сколько, но ей уже все равно.

Два события одномоментно свалились на Люсю и отвлекли ее от «философских» мыслей. В кармане зазвонил телефон, а на сцену бросился Стас, как кит выбрасывается на сушу, и завопил страдальческим шепотом: «Это катастрофа! У меня трещина!!!»

– Алло? – испуганно сказала Люся, отжав кнопочку на телефоне. – Какая трещина?..

В отношениях с ее подругой у мальчика однозначно трещина. Наконец-то он это понял.

– Люся! Алло! Это ты, Люся? – громко сказала трубка сладким голосом Лоры.

– Лора?! – удивилась Люся. – Где Нанука?! Вы где?

– Бас треснул! – почти кричал Стас.

– Ты не поверишь! – тоже кричала Лора. – Мы в Терянске!

– Я уже поняла, – потерянно ответила Люся, глядя на Стаса.

– Мы тут губернатора подвозили, у него снегоход сломался!..

Фейерверк! Чистый фейерверк! Люся догадывалась, о ком щебечет ей Лора.

Олигарх местного значения Николаев был, безусловно, обаятельным человеком и ценил классическую музыку в современной аранжировке наравне с зимними видами спорта. Губернатором он пока еще не был, но обязательно им станет. Старушки с буклями пусть подождут.

Про концерт Лора все-таки помнила. Это обнадеживало. По степени важности искренние извинения за сокрушительный провал Люси перед Портупеевым следовали где-то между характеристическими высказываниями по поводу редкостного человеческого обаяния небезызвестного Николаева, называемого нежно «Николаша», и подробнейшим описанием невероятной ситуации.

– Ты представляешь, – как всегда экспрессивно, сообщала Лора, – он так и стоял в сугробе, а тут мы!.. На Андрюшиной ржавой «копейке»! Короче, пришлось нам вернуться. А что делать? Люська! Ты бы видела эту картину!.. Раздуев так рулит по сугробам – Париж – Дакар отдыхает!..

– Ну ты даешь! – как обычно, ответила Люся.

«Этот-то как там оказался?!» – рассеянно успела она подумать. Что же Стас?..

Чувство реальности пришло к Портупееву прямо во втором отделении благотворительного концерта его имени.

На сцену «выкатили» огромную скрипку, при ней состоял тощий менестрель, совершенно не похожий на Нануку. «Ну это ни в какие ворота не лезет!» – думал Портупеев, а в это время микстовые регистры давали звук, только что «разбавленный» свежим эпоксидным клеем.

На самом деле прошло примерно полчаса, как Лёша, спешно вызванный Люсей в этот театр, в этот цирк, в этот сумасшедший дом, залил раненый бас эпоксидкой. Лёша – лихой Самоделкин и, безусловно, герой, но Стасу нужно еще разобраться, какие такие рокабилльщики запрыгивали на его «струмент» в поисках славы.

Это хорошо еще, что трещина не дошла до обечайки, а так – клей почти не виден.

У Алексея, само собой, были дела и поважнее, но Люся... Мир в лице Люси катапультировался второй раз, а бас зазвучал по-новому. Портупееву понравится, определенно.

Не всякое нетренированное ухо сможет уловить разницу в репертуаре и звучании струнных, но было бы странно не осознать разницу в габаритах: скрипочка-то побольше будет – и это, что ни говори, бросается в глаза! Портупеева не проведешь!

– Зинаида! Что за бардак?! – гневным шепотом прошипел Портупеев.

– Не знаю я!.. – обиделась Зина, – А я-то здесь при чем? – сказала она, отвернувшись.

– Ну получат они у меня... гонорар! – пообещал Портупеев.

Зинка Голубева сидела во втором ряду, и ее ненакрашенные губы разъедала ехидная улыбка.

«Мир счастлив оттого, что есть женщины», – изрек однажды Лёша. А уж как счастливы женщины!