Шрифт:
Люся к первой версии склонялась. Потому что, как только она намеревалась бросить свою креативную работу и сделаться домохозяйкой, ей все чаще приходилось браться за веник.
...Дверь Люсе открыла помятая Белка. Не Верка даже, и уж точно не Бэлла.
Лежбище Белки и характерные отметины на лице явно демонстрировали образ ее жизни за последние несколько дней.
– Ты почему дома?
– А где мне быть?..
– В театре – где же еще?
– Там Финкельштейн... Там ремонт... Я в отпуске... Меня заменили. Я не в голосе... – Белка собрала все.
Люся была в голосе.
– Вставай сейчас же! – рявкнула Люся.
Люся, как и Бэллка-Верка, противоречивостью натуры отличается. Коленки-то круглые, попа мягкая, а движения резкие. Наорать может так, что мало не покажется!
– Вставай! ...Вытрясайся на улицу живо! Это для начала. Тебе витамин «Д» нужен!
Кот Лампас просочился в щель – сделать это было нетрудно: его не кормили дня три.
– Ага. Кот голодный. А в холодильнике у тебя что? Пошли на кухню. Та-ак... Лампас это тоже есть не будет. Лампас не дурак.
– У меня эта... Анорекция. Слово красивое. Ассоциации вызывает.
– Ну-ну. Анорекция у нее. Интерес к жизни еще не совсем потерян! Анорексия, чучело! Только ты так еще одно слово на «А» себе заработаешь – аменорея называется!
– А мне по фигу. Не нужна я никому.
– Ну а самой себе-то ты пока нужна?
– Не-а. И себе не нужна. А знаешь, он спрашивал меня тогда: «Как здоровье?..» Ха-ха. Когда от матери приехал. Сволочь. Ну, ты понимаешь... Побеспокоился.
Люсе было грустно.
– А ты хотела бы от него ребенка? – спросила она. Это было жестоко.
– Не знаю. Я не думала никогда. Если бы он хотел... ты знаешь, я... задумалась бы об этом.
– У тебя что на сегодня?
– Ничего. Спектакль отменили.
– Плохо. А на завтра?
– Маникюрша.
– Ну хоть что-то. Не вздумай не пойти!
– Ага. Только повешусь. И сразу пойду.
– Типун тебе на язык! – рассердилась Люся.
По правде говоря, она никогда не знала точно, что такое типун. Просто так говорила ее бабушка. Однажды Люся объясняла Лёше, что это маленький топорик – тяпун, муж тяпки. А он говорил, что это птичий грипп. Какая разница?
– Ты знаешь, мне почему-то кажется, что нет у него никого...
– Я думала об этом. Не похоже как-то...
– А на что похоже? Хотела бы я знать.
– А уж я-то как хотела бы... Вот какого ему надо?..
– А может, его что-то мучает – какая-нибудь болезнь загадочная?.. А признаться он не может...
– Ну да. И название красивое. «Боязнь Бэллы»...
– Да-да! Интимофобия! – поддержала начитанная Люся. – Может, он привязаться к тебе боится.
– Боже! Как я устала!.. – снова возопила Бэлла. – Хорошо милиционерам, – почему-то добавила она без всякой видимой связи.
Не поняла Люся:
– Милиционерам? Почему?
– У них оружие есть. Табельное.
– ?!..
– А еще врачам хорошо. У них лекарства всякие. Надежные, – Белку несло. – А по-другому я не смогла бы.
– Дура ты, Белка! – сказала Люся. – И не лечишься!..
– Знаешь что, – сказала Белка. – Я есть хочу. Пойдем куда-нибудь, в «Патио» пойдем – пиццу поедим!
Файл 37.docБэлла и люди в белом
В поликлинике был аншлаг. Бэлла избегала бывать в таких местах, как-то неважно они сочетались: Бэлла и серые казенные стены, Бэлла и белые халаты, Бэлла и унылые старушки... – это из разных опер, определенно.
Но деваться было некуда, «отношения» со Стасечкой, а точнее, их отсутствие, становились все болезненнее, и скоро они ее доконают.
От Бэллы здесь, правда, не было почти ничего – даже имени. В нервной очереди уже битый час сидела, скрестив ноги, Вера Викторовна Шмалова. Может, стоило послушать Люсю и обратиться в приличную частную клинику?
На Вере был полинявший еще в прошлом веке свитерок, косметики не было, «корону» она на всякий случай оставила дома, а пышные кудри стянула резинкой. Надо было только спрятать глаза.
– Входите, больная! – скомандовала медсестра с выпуклыми глазами и оплывающей шеей.
Она отличалась особой худобой, а в голосе звучали нотки раздражения. Ей было все время жарко, и она сильнее распахнула окно, впуская в кабинет стылый весенний воздух.
Ветер гулял между белыми стенами, которые так оживляли анатомические изображения некоторых органов сложного человеческого организма и рекламные постеры новейших фармацевтических чудес. Было холодно, и Верка попыталась запахнуться в свитер, почти обнимая руками сама себя. Присела на краешек стула.