– Понимаете… – Варшавский сделал многозначительную паузу, – гречка – это самая энергетическая каша. По крайней мере, я умею извлекать из нее максимальный потенциал… Конечно, не электрический, а протеиновый или лучше сказать – углеводный. Обратите внимание на форму гречневого зерна – оно не похоже ни на одну из хорошо вам знакомых по школе объемных геометрических фигур. С одной стороны, немножко напоминает примитивную огранку драгоценного камня, с другой – челнок космического спускаемого аппарата. Если вы начнете внимательно рассматривать зерно, то увидите, что оно имеет кроме базы три слегка выпукло-вогнутых треугольника, немного похожих на так называемые сферические треугольники Эйлера. Многие задачи по определению траектории движения небесных объектов невозможно решить, не зная математической модели построения эйлерова треугольника. Если перенести форму этого треугольника в нашу обычную, Евклидову геометрию, то на плоскости вы получите стандартный треугольник, но с радиально закругленными сторонами. Именно эта форма легла в основу так называемого двигателя Ванкеля и была успешно использована японцами при изготовлении автомобильного ротора новой конструкции… Но главной особенностью гречишного зерна является то, что эти эйлеровы треугольники разделены медианой на две равные части, слегка обращенные внутрь зерна. Такое геометрическое усложнение, видимо, имеет под собой определенную цель, и кое-какие догадки на этот счет у меня имеются, но… не хочу вас сильно путать. Я вижу растерянность на ваших лицах – поэтому, заканчивая, скажу одно: у гречневого зерна заметна более высокая эволюция формы и ведет оно свою родословную из космоса. Может быть, именно поэтому приготовление каши стало для меня настоящим ритуалом. Я готовлю ее в духовке на очень маленьком огне около двух часов. Я над ней, можно сказать, колдую…

– Ой, как мне стыдно, – засмеялась Виола, снимая фартук и комкая его в руках. – Моя каша варилась по традиционному рецепту, причем, чуть не подгорела, потому что мне позвонили с работы. И крупу я брала не в русском магазине, а в американском. Но, представьте себе, это китайская гречиха, выращенная на органических удобрениях, без использования минеральных.

– Что проверить практически невозможно, – ухмыльнулся Юлиан. – Китайские гречишные поля, боюсь, находятся вне досягаемости американской службы агронадзора.

– А мы сейчас это установим. Несите кашу, я ее протестирую, – внушительно произнес Варшавский.

– Тогда, давайте сядем за стол, – предложила Виола. – Так как нас всего трое, я накрыла на кухне, по-домашнему. Вы не возражаете?

Варшавский сосредоточился над блюдом и сделал ладонью несколько иллюзионных пассов, будто хотел извлечь из гречихи ее неуловимую эссенцию. Затем он столовой ложкой набрал немного каши и попробовал ее, медленно пережевывая и жмурясь, как кот.

Виола с некоторым напряжением ожидала его оценки. Юлиан откупорил бутылку вина и, посмеиваясь, сказал:

– Если каша не удалась, мы перебьем ее вкус рециной.

– Весьма недурно, – провозгласил наконец Варшавский. – Китайцы и здесь преуспели. А то, что немного подгорела, так это даже пошло ей на пользу – костерком запахло, молодостью…

– Давно вы стали вегетарианцем? – спросила Виола.

– Да… Еще в мою студенческую бытность. Я мало отличался от своих сверстников: ел все подряд, любил выпить с друзьями, гульнуть… Но уже тогда я знал о своих способностях экстрасенса, хотя и применял этот дар как придется, просто ради того, чтобы выиграть пари или блеснуть перед девушками. Но затем произошла одна история, которая заставила меня поменять всего себя… я бы сказал – история, которая вывернула меня наизнанку. В молодые годы мы часто сталкиваемся с трудными проблемами, а иногда попадаем в критическую ситуацию, когда наша небрежность или ошибка… – Он замолчал, собирая лоб в морщины, как будто забыл слова своей роли. На его лицо словно упала тень. Вдруг он посмотрел на потолок, коротко произнес «да» и слегка кивнул головой. Юлиан и Виола переглянулись.

– Отвечая на ваш вопрос о вегетарианстве… – он опять задумался, пытаясь поймать утерянную нить, слегка отпрянул назад и продолжил: – Собственно, не буду я морочить вам голову скучной преамбулой, а сразу приведу пример. Знаете поговорку «Щи да каша – пища наша»? Это не солдатская жалоба на скудное питание, как нас учили в школе, а рецепт данный нам свыше, но, как многое другое, превращенный в поговорку. А теперь, вспомните русскую сказку про Кащея Бессмертного? Одолеть его можно было только одним путем – найти иглу жизни и сломать ее. Но до иглы еще надо было добраться. Тут-то и начинается необычная охота: в дупле могучего древа запрятан сундук, в сундуке – заяц, которого надо догнать и убить, из убитого зайца вылетает утка, убив утку, следовало извлечь из ее чрева яйцо, а в нем спрятана игла – жизненная сила Кащея. Таким образом, мясо является ахиллесовой пятой бессмертного колдуна. Вот если бы игла оказалась спрятанной в стоге сена, жизни Кащея ничего бы не угрожало. Он вегетарианец, и это подчеркнуто в его имени. Ведь оно возникло из сочетания слов «каша» и «щи». Но даже в сказке есть своя диалектика – игла жизни прячется в мясных носителях смерти.

Интересно, что в русских академических кругах существует своя теория происхождения этого слова. Наши академики любят крайности. То они иностранное слово превращают в исконно русское, а бывает наоборот – исконно русское делают иноязычным. И вот вам наглядный пример: они построили теорию, будто Кащей ведет свою родословную от слова «кощей», имеющего тюркское происхождение и означающего «пленник». Но согласитесь, в этом нет никакого смысла. Тюркский кощей, может быть, и пленник, а русский Кащей – самый настоящий волшебник! Пусть злой, но волшебник. А бессмертен он до тех пор, пока кашей да щами питается.

– Леон, откуда вам все это известно? – спросила Виола.

– Мой источник… источник, из которого я черпаю, прежде всего – космос. Но не только. Мудрость человеческая, если понимать ее потаенный смысл, тоже раскроет вам многое. А знаете, кто сильнее всего опровергает академиков, причем бьет наверняка? Поэт. У поэта предчувствие истины, как будто имеет врожденный характер, хотя и приукрашено эмоциональным всплеском. Я не так часто читаю поэзию, но вот однажды в чужом доме взял с полки томик Мандельштама. Открыл почти наугад, начал читать, и вдруг попадаются слова: я по памяти цитирую: что-то вроде «…там огненными щами угощается Кащей».

Он замолчал. Затем взял листик базиля, понюхал его, удовлетворенно кивнул и начал медленно жевать. Виолетта хотела что-то сказать и пошевелила пальчиками, привлекая его внимание, но Варшавский не заметил ее робкого жеста и, как бы подводя итог сказанному, произнес:

– Иногда вещи, которые мы, казалось, знаем наизусть, неожиданно поворачиваются своей невидимой стороной, ставят перед нами смысловую загадку. Но чтобы решить ее, надо не бояться освободить себя от оков академичности. Это – как печать в паспорте. Она вас делает либо пленником с ограниченным правом передвижения по месту жительства, либо дает вам относительную свободу, которую вы, тем не менее, можете легко потерять, если нарушите правила игры. И то, и другое – тюрьма, просто с разным уровнем комфорта. Но внутреннюю свободу никто не сможет у вас отнять, если вы человек целенаправленный и верите в себя…