А сердце снова чувствовать спешит, возраст такой, и Аня влюбилась в приезжего мальчика. Все были Вовки, а этот Володька, Володя Сенковский. Хотя он недавно переехал сюда (его отец военный), о нем уже знает весь город. Его называют звездой их школы. Он учится на класс старше, и девочка Вера, которая сидит с ним за одной партой, стоя за Аней в очереди в буфете, передала ей, что Сенковский, увидев ее впервые, когда Аня заглянула на перемене в их класс, сказал: «В порядке красоточка! С греческим носом». Володька говорил Вере: «Если бы Хазанова со мной дружила, я бы ей каждый день мимозы дарил». У Ани перехватило дыхание. Она знала, что мимозы – это пушистые золотые шарики, но никогда их не видела. В Москве и в Ленинграде их дарят женщинам на 8 Марта. Где же их взять в Гиперборейске, да еще каждый день? Но она счастлива, что он это сказал, что, оказывается, такое возможно.

В тот же день, когда Аня после школы мчалась за билетами в кино в ДК калийщиков, она в дверях со всего маху врезалась в Сенковского. Она упирается руками ему в грудь и близко видит его лицо. Какой он красивый! У него черные кудрявые волосы и карие глаза. Она пробегает мимо и слышит: «Постой, Хазанова!» А на следующий день в школе, когда девочки водили хоровод на большой перемене, со скамейки, где сидели мальчишки из седьмых классов, раздался его громкий голос: «Хазанова, иди сядь со мной!» Аня вспыхивает: теперь все будут знать, что она ему нравится.

Через несколько дней Динарка злорадно сообщила Ане: «Твою фотографию сняли с Доски почета!» – «Не ври!» Но ее фотография действительно исчезла со стенда. На следующее утро всех построили на линейку. Директор с возмущением объявил о вопиющем факте – краже фотографии с Доски почета – и потребовал, чтобы фотографию вернули. В ответ на следующий день исчезли фотографии еще четырех девочек. Директор рвал и метал, дети торжествовали: такой вызов школьным порядкам они видели впервые, и учителя были бессильны что-либо сделать. Аня была уверена, что ее фотографию взял Володька, и ей это было приятно. Скорей всего, не сам украл, а кто-то из его дружков постарался.

После теплого, совсем весеннего дня Первого мая, когда Аня, в белой блузке и темно-синей юбке, собственноручно сшитой из папиных брюк, в новых туфлях-лодочках, несла на демонстрации, по поручению совета дружины, школьное знамя, снова ударили холода, выпал снег. Аня с Машей Уральцевой, одевшись потеплее, отправились в город в кино. Когда по краю площади, продуваемой ветром, они шли к троллейбусной остановке, на другой стороне увидели Володю Сенковского с группой мальчишек, которые шли в противоположном направлении. Володя шел, повернув голову в их сторону. «Смотри!» – сказала Маша, сжав сзади Анину голову и направляя ее вслед уходящим. Солнце и снег слепили глаза, Аня смотрела и чувствовала смятение и радость от того, что все правда и что в конце концов что-нибудь произойдет, что сведет их вместе, и он прочитает ей стихи, которые он ей написал. О стихах Маше сказал мальчик из Володиного класса. Если до конца года это не произойдет, то на будущий год случится обязательно. «Он тебя любит, любит», – возбужденно твердила Маша. Ей самой сейчас никто не нравится, и она живет Аниными переживаниями. В отличие от других девочек, она сама не влюбилась в Володю только потому, что он нравился Ане. Маша тоже выросла и похорошела за этот год, и актер местного драмтеатра, знакомый с ее мамой, сказал, что у Маши римский профиль. Теперь они с Аней, веселясь, гордятся своим общим греко-римским профилем.

А учебный год кончается, и ничего не происходит… Если бы случай опять столкнул их лицом к лицу, как тогда в дверях кинотеатра! Ну ничего, после лета обязательно что-нибудь произойдет.

В конце мая приехал погостить дедушка. Он приготовил Ане сюрпиз: они поплывут вдвоем из Перми в Москву! Этот теплоход гораздо лучше, чем прежний, и у них каюта первого класса. В кормовой части палубы ресторан, а в носовой – салон с огромными окнами, в котором есть рояль. Ане разрешили на нем заниматься, она взяла с собой ноты с заданием на лето. Еще несколько девочек последовали ее примеру. Большинство девочек из Москвы. Они все быстро перезнакомились и носились по палубе или сидели в салоне, играя в шашки, карты или болтая. Аню научили новым блатным песням, например, «У развилки трех дорог стоит терем-теремок» и «Много у нас диковин, каждый мудог Бетховен». Мудог какой-то! Вообще московские песни были похабные, а не романтические, как те, что Аня слышала в Гиперборейске, но более современные. У них был ритм новых танцев – модного липси и неразрешенного рок-н-ролла.

Кое-кто из взрослых тоже садился к роялю, но играли все очень неважно. А однажды из салона полилась такая музыка, что Аня, все бросив, помчалась туда. Играл мужчина, который сидел за их столиком в ресторане. Как хорошо он играл! И такие песни, которые Аню раньше не трогали – «В далекий край товарищ улетает…», «Когда умчат тебя составы за сотни верст в далекий край». Не веселые, не грустные, не страстные – нейтрально-спокойные. Как будто ничего в них не происходит, но если вслушаться, они западают в душу и легко, без волнения и напряжения, напеваются. И Георгий Петрович так легко их наигрывает, аккорды лютея из-под его больших, сильных рук. Теперь она каждый день просит его поиграть, и он выделяет ее среди других девочек как старую знакомую. Очень он интригует Аню. Он прихрамывает, но спортивный, занимается теннисом и парусным спортом. Интересно, где он повредил свою ногу? На войне или несчастный случай на яхте? По возрасту мог бы, наверно, и на войне.

Они стояли рядом на самом носу палубы, держась за поручни, и беседовали. Вдруг ветер взметнул Анину пышную штапельную юбку с каймой, которую она сшила себе перед отъездом. Смутившись, она прижала юбку руками – кажется, Георгий Петрович не заметил – и оглянулась. Ее новые подружки уселись в ряд в салоне перед окном и следили за своей товаркой по играм и ее кумиром. Сейчас они потешались над взлетевшей вверх юбкой, строили рожи, «делали нос» и показывали язык. Ну и пусть! Впервые Аня видела во взрослом мужчине не просто старшего, которого надо уважать, а возможную ровню себе, если бы, конечно, они полюбили друг друга. Ничего, что он старый – ему лет сорок, не меньше – но он такой необыкновенный. Еще немножко, и она могла бы влюбиться в него. Но, думая и чувствуя так, Аня помнила, что любит она, конечно, Володю Сенковского. И вообще, путешествие закончится, они приплывут в Москву, и Георгий Петрович навсегда исчезнет из ее жизни, оставив лишь след в душе и это новое понимание, да еще любовь к песням, которые раньше слушала, но не слышала.