А ш’Иртан продолжил: – Понимаю… понимаю… цепь ведь золотая, да и Пчела денег

стоит… – он смотрел на ш’Эссара с глумливым сочувствием, – ну мы ведь тоже не звери, возьми, тут сто дукатов – это тебе компенсация, торгаш! – и он протянул проигравшему

Гроссмейстеру большой кошель, набитый золотом.

Ш’Эссар был человеком умным и хитрым… может быть даже мудрым, но он также

был человеком смелым и гордым и вот гордыня-то и взяла верх над мудростью в самый

неподходящий для этого момент. Хотя… раз гордость взяла верх, значит мудрым он все-

таки не был, а был просто умным. Промолчи он в ответ на подколку победителя и может

быть история Ордена Пчелы, а вместе с ней и всего Маргеланда пошла бы каким-нибудь

другим путем… кто знает? – но история не имеет сослагательного наклонения – он не

промолчал:

– А зачем покойнику Пчела? – глухо поинтересовался ш’Эссар из-под своего

белого платка, закрывающего нос и рот.

– Ты наверно сошел с ума от горя, – улыбнулся ш’Иртан, – но ничего, в моей

обители есть прекрасный маг-лекарь. Он даже, – тут ш’Иртан прекратил улыбаться, и в

глазах его засверкали гневные огоньки, – спасал меня от инвольтации на смерть! Так что

тебя, болезного, он вылечит наверняка!.. – И тут ш’Эссар весело рассмеялся, и это было

так неожиданно, что ш’Иртан осекся и замолчал.

– Глупец! Какой же ты глупец! – веселился ш’Эссар, он вскочил с места и почти

кричал, насколько позволял это платок, прикрывающий носоглотку, – сейчас ты и все

твои люди умрут! – Слова экс-Гроссмейстера были хорошо слышны в смолкнувшем зале.

– Смотрите! – он показал пальцем на штуцер, торчащий из потолка, – оттуда идет

отравленный воздух и через пару аратов вы все сдохните! – Он на секунду прервался, чтобы набрать воздуха и продолжил с прежней яростью, обращаясь к Мастерам войны, проголосовавшим за ш’Иртана. – Вы все сдохните, низкие твари! Я хотел сделать из вас

главных людей на всем Маргеланде, а вы выбрали прозябание в грязи! В грязь и

отправляйтесь тупоголовые бараны! – Все в зале смотрели на него с изумлением, а в

партере стал нарастать приглушенный ропот:

– … он сошел с ума!.. гроссмейстер тронулся… сумасшедший… а если это

правда?!.. а вдруг он и вправду нас отравил!?.. смерть ш’Эссару… смерть!.. смерть!.. – и в

этот драматический момент раздался спокойный голос отключившего невидимость и

стянувшего капюшон Шэфа, стоящего метрах а пяти от трибуны:

– Ш’Эссар! Можешь тряпочку от морды убрать – никакого газа нет. Я твою

обезьянку, – Шэф улыбнулся и чиркнул себя пальцем по горлу, демонстрируя, что он

проделал с обезьянкой. Следствием этого заявления стало то, что цвет лица экс-

Гроссмейстера стремительно изменился и стал практически неотличим от цвета его же

белого платка. Он и сам чувствовал, что что-то не так, как ему обещали, и свидетелем чего

он был в подземельи своего замка, где умирали бродяги во время контрольного теста. Там

газ действовал гораздо быстрее. Все это время, как на потолке показался штуцер, но число

покойников среди Мастеров войны не изменилось – оно как было равно нулю, так и

осталось, ш’Эссара успокаивал себя тем, что зал гораздо больше, чем замковый подвал и

надо подождать… и вот все надежды рухнули! Но! – ш’Эссар никогда бы не достиг тех

высот, которых достиг, не обладай он мужеством, решительностью, умом и быстротой

реакции – он мгновенно сориентировался в изменившейся обстановке и начал

действовать:

– Убейте его! – приказал он своим сторонникам, которые, как и их оппоненты из

стана большинства, растеряно наблюдали за творящимся на сцене и в зале, не очень-то

понимая, что именно происходит – подавляющее большинство приверженцев ш’Эссара ни

сном ни духом не подозревали о планах экс-Гроссмейстера по физическому устранению

своих политических противников. Белые платочки с противоядием они получили из рук

его немногочисленных, особо приближенных Мастеров, которые, кстати, тоже не были в

курсе дела – любимым тезисом бывшего Гроссмейстера был принцип: «Каждый должен

знать только то, что ему нужно знать, чтобы делать то, что приказано!» – в этом, да и во