— Sic itur ad astra. Так идут к звездам. — И она верила в это. — Гарри, — лепетала она, уютнее устраиваясь на его груди, — поцелуй меня.

Она не могла понять, почему Гарри требуется поощрение. Он не двигался, как если бы не знал, как поступить.

— Гарри, пожалуйста.

Наклонившись над ней, придерживая ее личико большой жесткой рукой, Гарри коснулся ее губ. Его губы были такими мягкими, его дыхание — быстрым и свежим, как бриз. Он отдал предпочтение ее нижней губе, посасывал ее, как если бы это была конфета, вкус которой он хотел ощутить. Его пальцы царапали ей кожу, вызывая озноб. Его тело, странно холодное и неподвижное, начинало таять, теплеть, накаляться. Это было странно незнакомое ощущение, словно бы забытое за давностью времени.

Кейт хотела большего. Она хотела протянуть руку, но рука оказалась очень тяжелой. Она сама ощущала себя очень тяжелой, напряженной, как если бы она упала с лошади или слишком долго бежала. Думать об этом не хотелось. Если думать, все замечательное, что она ощущает, сразу исчезнет.

Однако это было неизбежно. Ей нужно видеть его. Но даже когда она открыла глаза, Кейт знала, что это ошибка. Деревья были не там, где раньше, а где же дуб? Вокруг только кирпичные стены и вспышка света на оконном стекле от падающих на него лучей. Никаких лесных цветов. Весна давно миновала. Розы увяли, листья на платанах пожелтели и медленно слетали на землю на фоне грязноватого городского неба. Кейт заморгала, готовая спрятаться, только вот ей надо было увидеть Гарри.

Но он тоже изменился. Лицо, склонившееся над ней, принадлежало человеку намного старше, мощнее, худощавее, с морщинками у глаз и висков, которые хорошо были видны на солнце.

Сердце у Кейт бешено застучало; паника мешала дышать. Нет, решила она, это явно не Гарри. Еще одна иллюзия. Еще одно желание, оставившее только горечь. Надо снова погрузиться в себя, где спокойно и безопасно. Она закрыла глаза.

— О, не надо, нельзя, — услышала она голос этого постаревшего Гарри, и он потряс ее. Он потряс ее сильнее. — Возвращайся сюда, Кейт, мой котеночек. Поговори со мной.

Она знала, что это действительно Гарри. Никто другой никогда не называл ее так, и никому не сошло бы это с рук.

— Откройте глаза, Кейт. Вы в безопасности. Вы дома.

Она ничего не сказала на это. Она боялась. Что, если это неправда? Что, если она поднимет глаза и не увидит ничего, кроме прочных белых стен? Она не хотела возвращаться из безопасности собственного молчания. Она просто не могла больше рисковать.

— Кейт, — отрывисто сказал Гарри, — вы пугаете леди Би.

Имя подействовало, как поднесенный к носу флакон с нюхательной солью.

— Где она?

Неужели это ее голос? Такой неуверенный, словно заржавевший?

— Сидит в библиотеке, ждет вас. Но я решил, что вам сначала нужно побыть на солнце. Теперь откройте глаза. Время идет, нас ждут дела.

— Вы на самом деле здесь? — спросила она, все еще прячась за опущенными веками.

— На самом деле. Вам лучше?

Кейт чуть не рассмеялась. Она еще слышала заунывное бормотание в своей голове. И еще какой-то голос. Она вслушалась, но он пропал, остался в углах дома для душевнобольных. По какой-то причине этот голос преследовал ее, как если бы ей следовало запомнить его.

Нет. Ей ничего не надо помнить о том месте. Ей надо упрятать память о нем как можно глубже — как она делала всегда.

— Я чувствую себя прекрасно, — сказала она, как если бы так и думала. — Прекрасно.

— Где вы были только что?

— Там, где я была в безопасности, — зашептала она, снова испугавшись.

— Я думал, что вы постараетесь не спать и быть начеку, — сказал Гарри, отчего-то испытывая боль. — Чтобы быть готовой пуститься в дорогу.

Кейт открыла глаза.

— Зачем?

Он нахмурился.

— Я сказал вам, что приеду.

— Вы уже говорили мне это раньше.

Она сказала это без всякого злого умысла. Просто это была правда. Но Гарри похолодел. Он долго не мог пошевельнуться, лицо его стало каменным.

— Вы не ожидали, что вам удастся выбраться оттуда?

— Нет. И как я могла ожидать? На мою защиту могла бы стать Би, все мои люди. Но кто станет слушать путаные слова старой женщины и прислугу, большую часть которой я спасла от тюрьмы?

— Разве нет ни одного человека, на которого вы могли бы положиться?

Она засмеялась, как если бы Гарри сказал что-то забавное.

— Господи, нет. Я поняла это давно.

— Понимаю.

Его голос был сдержанным и сухим, и Кейт услышала в нем облегчение. Видит Бог, он не хотел, чтобы она рассчитывала на него. Никто не хотел.

И прежде чем Гарри произнес еще что-то, Кейт спустила ноги и села прямо. Оказалось, она сидела на чугунной скамье в своем саду, все еще одетая в серовато-голубое платье из дома для душевнобольных. Она чувствовала запах того места, это не был запах цветов и свежего воздуха. Так пахли безумие, ярость и отчаяние. Снова шепот, на краю памяти: «Вы должны выслушать…»